Читать книгу "Сдвиг - Алексей Евтушенко"

– Ты с ума сошел? – осведомилась Татьяна, когда он потянул вниз застежку молнии на ее комбинезоне.

– А вдруг последний раз? – нашелся он.

– Типун тебе язык.

– Не надо типун, – попросил он. – Очень неудобно с ним целоваться, я думаю.

И привлек ее к себе. Татьяна ответила на поцелуй. Она всегда отвечала. И за это тоже он любил свою жену. Места на полу лифта хватило с избытком, а опасность, которая подстерегала их наверху, вкупе с ощущением двухкилометровой бездны под ними лишь подстегивала страсть.

– Не могу поверить, – переводя дыхание, сказала Татьяна, когда все закончилось. – В лифте! В наши годы! Что это было, дорогой?

– Тебе не понравилось?

– Наоборот. Очень… э-э… свежо. И ты был бесподобен. Впрочем, как всегда.

– А ты – восхитительна, – сказал он, поцеловал ее в щеку и принялся одеваться.

Через три минуты лифт остановился, достигнув верхней точки. А еще через четверть часа, преодолев три короткие лестницы и две шлюзовые камеры, они вышли на смотровую техническую площадку, расположенную на самом верху наземного здания Большой тахионной пушки на высоте семидесяти пяти метров над землей. Именно здесь, в ряду другого инженерного и научного оборудования, были установлены и континуум-датчики.

Что должен чувствовать человек, почти тридцать лет просидевший глубоко под землей, а затем поднявшийся на поверхность и увидевший землю, небо и солнце?

Они стояли рядом, крепко ухватившись за перила, смотрели и не могли насмотреться. Солнце склонялось к закату, сияя в разрыве между расходящимися облаками. Бодрящий, холодный, но не слишком ветер нес с собой запахи увядающих осенних трав и влажной после недавнего дождя земли. Желтые, оранжевые и красноватые краски пятнали зелень рощ и лесов далеко внизу. Зеленоватой изгибающейся полоской между деревьями и серо-голубой среди открытого пространства поблескивала речка.

– Мне кажется, я сейчас заплачу, – сказала Татьяна.

– Да, – согласился Изя. – Это невыносимо прекрасно. Но помни, чем меньше времени мы здесь пробудем, тем меньше шансов, что подхватим заразу.

– Изя, ты зануда.

– Знаю. А что делать?

– Слушай… Тридцать лет ведь прошло, а? Ну какой вирус. Он небось давно мутировал и успокоился. За неимением людей.

– Мне напомнить тебе, сколько тысячелетий он провел подо льдами, а потом вырвался и спокойно убил всех?

– Не надо, – вздохнула она. – Это я так. Уж очень здесь хорошо. И при одной мысли, что надо быстро возвращаться под землю…

– Таня!

– Извини, больше не буду.

Татьяна присела рядом с ящиком с инструментами и запасными датчиками, откинула крышку, протянула Изе отвертку, плоскогубцы и небольшой разводной ключ.

– Держи. Ты снимаешь, я ставлю новые. Так будет быстрее.

Это была нетрудная работа. На замену одного датчика уходило примерно три с половиной минуты, а всего датчиков было восемь штук. Итого – на полчаса трудов.

Пыль на горизонте они заметили примерно на двадцатой минуте, когда осталось заменить три датчика. Первым заметил Изя. Не потому, что такой внимательный, а потому, что времени на осмотр окрестностей у него было больше – снимать датчики легче и быстрее, чем ставить.

– Танюш, глянь-ка, – позвал он негромко, когда убедился, что и впрямь видит на юго-востоке поднятую кем-то или чем-то пыль.

– Что? – обернулась она.

Он показал рукой.

– Что это, как думаешь?

Таня выпрямилась, прикрыла глаза от солнца, которое било справа, с западной стороны, и некоторое время молчала, вглядываясь. Потом полезла в сумку и достала бинокль. Хороший, полевой офицерский, с восьмикратным увеличением.

– Как чувствовала, прихватила, – сообщила она, приникла к окулярам, подкрутила резкость и тут же опустила бинокль. – Не может быть…

Ее лицо побледнело, губы задрожали.

– Что там? Что?! – закричал Изя, забрал бинокль из рук любимой и посмотрел сам.

Земля внизу со всеми полями, речкой и перелесками прыгнула навстречу. Что-то ярко блеснуло там, где к небу вздымалась пыль, и через мгновение Изя понял, что этот блеск – не что иное, как луч солнца, отразившийся от лобового стекла машины, шурующей сюда, к шахте БТП, по старой заброшенной дороге. Машина была пока далеко, но быстро приближалась, и еще через несколько секунд он разглядел нечто очень похожее на гусеничный вездеход.

– Люди, – сказал Изя хрипло, опустил бинокль и откашлялся. – И они едут сюда.

Татьяна смотрела на него большими глазами, из которых по щекам уже катились слезы.

На пятнистом буро-зеленом борту вездехода было начертано белой краской – «Проходимец», и Шадрин подумал, что имя ему нравится. Самое то. Был бы корвет или эсминец, звался бы «Стремительный» или там «Молниеносный». А тут – всепогодный универсальный вездеход-амфибия, спецразработка российских инженеров, изначально предназначенный для геологоразведчиков, нефтянников и спасателей, а ныне еще и модифицированный для передвижения по зараженной местности. Как же ему еще зваться? Машина и впрямь оказалась уникальной по всем характеристикам. За основу был взят знаменитый вездеход Курганмашзавода «Четра ТМ-140». Четырехсотпятидесятисильный японский дизель последнего поколения мог разогнать вездеход весом в тринадцать тонн до пятидесяти километров в час на относительно ровном бездорожье и до восьмидесяти-девяноста на плохоньком шоссе. Машина с ходу преодолевала любое болото, реку или озеро. Лихо шуровала по мелколесью и холмам, перепрыгивала через неширокие рвы и овраги, не боялась раскаленного песка всяческих пустынь и высокогорья. Полных баков при самом неэкономном расходовании топлива хватало на семьсот километров пути; кабина вместимостью восемь человек и четырьмя спальными местами герметично изолировалась от внешней среды; шлюзовая камера, новейшие фильтры очистки воздуха и система климат– и биоконтроля давали гарантию, что никакая зараза снаружи внутрь не проникнет. Во всяком случае, зараза обычная. Против нового вируса гарантий не было, он проникал практически всюду. Но здесь ему требовалось хотя бы приложить серьезные усилия. Закрытый тентом кузов вмещал до пяти тонн груза.

– У нас были машины не хуже, – скептически заметил Леня Максимчук, когда ознакомился с ТТХ «Проходимца». – И где теперь их водители и пассажиры?

– Ничего лучше предложить не можем, – сухо заметил полковник Белов. – Опять же, повторяю, вы можете отказаться. Никто не неволит. Чай, не советские времена.

Про советские времена – это он, конечно, зря.

– Угу, – тут же отозвался Шадрин, на полсекунды опережая Максимчука, уже открывшего рот. – То-то, смотрю, вы, не советские, к нам, советским, за помощью обращаетесь. Просрали Родину, так молчите лучше.

– Кто это просрал Родину? – оскорбился полковник Белов.