Читать книгу "Любовница короля - Роз Медоуз"

Дверь отворилась, и вошел Шарль, на этот раз в сопровождении другого юноши, который, нежно обняв женщину, спросил:

— Ну и как сегодня себя чувствует моя тетя Жюли? Шарль написал, будто тебя уложили в постель, и я подумал, что неожиданный визит может тебя взбодрить.

— Так оно и есть, мой милый мальчик… — Жюли о чем-то задумалась. — А твоя жена?.. Ее еще не уложили в постель? Ей еще не пора?

Шарль-Бенжамен рассмеялся:

— Тетя Жюли! Голова у тебя, как всегда, ясная. Да, моя дорогая жена почти на сносях, но…

Жюли все понимала. Они были готовы к ее смерти. Шарль даже послал за Шарль-Бенжаменом. Она посмотрела сначала на одного, потом на другого. Да, мальчик был прав — голова у нее работала хорошо. И еще никогда в жизни она не чувствовала такого умиротворения.

Весь день и даже ночью за окном слышались стрельба и топот марширующих. Но племянники убеждали, будто причин для беспокойства нет… даже наоборот… ее дорогого герцога Орлеанского попросили быть королем!

Эта новость обрадовала Жюли. Луи-Филиппу быть королем Франции! Мысли медленно уносили ее через Атлантику в Канаду, где она принимала у себя за ужином трех юношей-французов, которым Эдуард дал взаймы двести фунтов на устройство частной школы. Его доброта отплатилась сторицей, когда Жюли оказалась в одиночестве, грозящем стать ее участью на всю оставшуюся жизнь.

Не было смысла отрицать, что она не умела легко переносить проигрыш — ведь она так и не смогла выбросить Эдуарда ни из головы, ни из сердца. Их связывала чудесная, сказочная любовь, но почему тогда он бросил ее? Ради женитьбы на германской принцессе?

Она приподнялась на подушках, чтобы получше разглядеть портрет. Отчего он выглядит теперь таким смазанным и размытым? Где очки?.. Да они в общем-то и не нужны… Ах, вот теперь его черты сделались четче… Он улыбался… И по его глазам она могла прочесть, что он говорит ей: «Ты знаешь, Жюли. Только ты одна знаешь и понимаешь, почему я женился. Ты всегда знала и понимала меня, как никто другой…»

И чем больше она смотрела на портрет, тем больше понимала. Всю жизнь, что бы он ни делал, где бы ни служил, Эдуард не встречал понимания, помощи и уважения ни от собственной семьи, ни от целой страны. Только упреки, клевета и всегда стена непонимания. Только благодаря упорству и несгибаемой воле он мог высоко держать голову и искренне надеялся совершить нечто, что потом прославит его в истории. Дав английскому престолу наследника, он должен был выбраться из пучины неудач и непонимания. Он был здоровым пятидесятилетним мужчиной, в то время как его братья представляли собой жалких развратных спившихся дегенератов. «Ведь ты понимаешь меня, ma cherie… Ты понимаешь! Ты была единственной любовью моей жизни!..»

Конечно, Жюли понимала. Понимала его гордость, доставившую ей в свое время столько душевных мук… Гордость, скрывающую за собой оскорбления и унижения, которым его подвергали. «Ах, душа моя… Моя любовь! Ну почему судьба оказалась так жестока, убив тебя во цвете лет и оторвав от плода твоих страданий, ради которого ты принес эту жертву?.. Почему она не дала тебе насладиться славой?» — шептала она, в то время как вся Англия бурно приветствовала двенадцатилетнюю принцессу Викторию, а ее отец, герцог Кентский, возлюбленный принц Жюли, был почти забыт.

Когда его величество король Луи-Филипп вскоре после восшествия на французский престол посетил с визитом графиню де Монжене, это стало для нее одновременно величайшей неожиданностью и величайшей честью.

Встречая короля низким поклоном, Шарль Монжене произнес:

— Ваше величество, для нас это действительно огромная честь.

— Я слышал о болезни моего дорогого друга. Как она?

— Сожалею, сир, но большую часть времени она проводит без сознания.

— Мне очень бы хотелось увидеть ее. Может быть, она узнает меня?

— Сомневаюсь, сир. Впрочем, иногда она приходит в себя.

— Тогда отведите меня к ней.

Она пошевелилась, когда, склонившись над ней, Шарль произнес:

— Тетя Жюли, у вас гость. Его величество король Франции Луи-Филипп.

Она взглянула на них отсутствующим взглядом, потом тихо прошептала:

— Луи-Филипп? Король Франции? Луи-Филипп… Герцог Орлеанский…

Шарль отошел в сторону, а его величество взял Жюли за руку.

— Да, это мой возлюбленный маленький друг… это Луи-Филипп. — На лице ее появилась улыбка. — Сир, я… испытываю невыразимую гордость. — Голос ее внезапно обрел силу. — Я только сожалею, сир… что не могу склониться перед вами в реверансе…

— Когда вы поправитесь, дорогая графиня, мы будем ждать вас во дворце…

Жюли взглянула на него. В ее глазах можно было прочесть затаенное недоверие… В крайнем изнеможении она смежила веки.

Она знала, что никогда уже не склонится в реверансе.