Читать книгу "Убить нельзя научить - Ясмина Сапфир"

И тут информационное поле решило добавить мне драйва, продолжив рассказ об академических героях — в лицах и красках.

Начало с трогательного «шотландца» Грамидьера Лаферта.

Этот преподаватель моей кафедры прославился на всю Академию феноменальной рассеянностью.

Студенты и преподы знали в лицо почти все его ночные пижамы и сорочки. С трогательными уточками и циплятами, с алыми маками, с котиками, с зайчиками, с золотыми рыбками.

Успели познакомиться местные и с домашними тапочками Грамидьера. Розовые, с пушистыми медвежатами многим нравились больше бежевых, с рогатыми лосями. В них «мистер рассеянность» почти не запинался, ни на кого не падал и ничего не ронял.

Однажды Грамидьер пришел на практику в развеселой оранжевой ночной сорочке, на тонких бретельках, чуть ниже колен. Одна бретелька порвалась и болталась во все стороны, нескромно приоткрывая грудь Грамидьера.

Никто и никогда не видел «мистера рассеянность» в одинаковых носках. Хотя бы близких по цвету.

Но смеяться над Грамидьером не решались ни студенты, ни преподаватели. Он слишком отвлекался на их эмоциональную реакцию и непременно что-то ронял, сносил, ломал.

Позавчера «мистер рассеянность» пришел на лекцию в зеленом гольфе в фиолетовую клеточку, в синем носке в красный горошек, в сапоге и резиновой шлепке. И все бы ничего, ведь Грамидьер на сей раз вспомнил про футболку. Жаль только забыл про брюки, и его волосатые ноги тяжелоатлета торчали из-под пижамных шорт с розовыми ромашками, размером с ладонь. Студенты крепились долго, но ближе к перемене один, несознательный, слабый духом скандр расхохотался. Нет бы подождать еще пару минут!

Грамидьер ведь почти уже ретировался из аудитории, налив себе чаю.

На громкий звук он резко обернулся и… вылил всю кружку на нашу лаборантку. И все бы ничего — предусмотрительная девушка давно носит резиновую шапочку. То ли спасается от электротока, то ли от Грамидьера, то ли от Лиции, то ли от всех вместе взятых.

Но лаборантка, как на грех, несла одну из установок для лабораторных работ по электричеству. Там оголился провод, и девушка собиралась сдать прибор в починку. Хуже всего то, что установка работала на аккумуляторе, без внешнего питания.

Конечно, скромный кельтский танец лаборантки в холле, после плясок водников уже никого особенно не впечатлил. Но девушка уронила установку и та упала аккуратно на ногу Мастгара. Мастгар присвистнул, снес два бидона питьевой воды со шкафа. Под шкафом возилась уборщица с железным ведром, а рядом чинил проводку электрик. Вода выплеснулась на них, бидоны аккуратно сели на голову. Мы услышали крики, и в коридоре началась дискотека с участием лаборантки, электрика и уборщицы. Как на голове лаборантки оказалось ведро, никто не понял, но насколько оно музыкально, вскоре оценил весь корпус.

Труженица фронта ведра и швабры, как называл их Вархар, оказалась очень кстати вооружена шваброй. Выделывая невероятные кренделя ногами, кружась и подскакивая, она то и дело доставала палкой от швабры всех, кто не успел вовремя уклониться.

Несколько студентов получили подсечки под колени, упали на мокрый пол и поддержали задорный хип-хоп сотрудников кафедры.

Уборщица, кажется, сочла «новичков» в электрическом брейке соперниками. И начала мотать шваброй над головой, во избежание прибытия новых танцоров, способных затмить ее «выступление». Теперь почти каждый взмах шваброй заканчивался громогласным «бумммммм»… и глухим «уммм…»

Уборщица не только всякий раз попадала по ведру, но и задевала бидон из-под воды, надетый на голову электрика.

Тем временем, Мастгар попытался встать на травмированную ногу и еще раз присвистнул.

Дверь кафедры оглушительно захлопнулась, как от сильного сквозняка, придавив нескольких студентов и придав скорости трем преподавателям.

Студенты сползли по стене, неудачно кувыркнулись и… угодили в воду.

Преподавателям повезло больше — они отправились в полет, и счастливо спланировав над электродискотекой, приземлились поодаль.

Но самое худшее, что воздушная волна включила установку для изучения колебаний. Там, внутри длинных стеклянных цилиндров, на пружинках висели десятки грузиков.

Они принялись резво колебаться и спустя пару минут установка, как заправский автомат зарядила грузиками в толпу плясунов.

Если раньше они танцевали под нечто вроде репа. Он звучал примерно так: «Ах ты ж… Да что ж… Да я ж тебе… Да ты у меня…»

То бомбардировка грузами придала речитативу плясунов экспрессии, драматичности и русского народного колорита.

«Ой… Да что ж тебя… Ааай… Да я ж тебе… Ооох… Ай… Чеерт… Да ты у меня…»

Электрик дал жару больше всех. Он лихо размахивал отверткой, размером с бейсбольную биту, отбивая грузики как воланчики бадминтонной ракеткой. Благодаря ему веселье не прекращалось. Установка давно опустела, пружины выскочили из цилиндров, развеваясь флагами, но бомбардировка продолжалась. А вместе с ней и славянский реп сотрудников Академии.

Одни словом, вечеринка удалась на славу. Лучше нее, пожалуй, были только пляски скандров на моей практике. Вокруг танцоров и певцов выросла и ежеминутно множилась толпа зевак. Их не останавливали даже удары грузиков по лбу, даже подсечки уборщицы, даже юркая отвертка электрика — вскоре на ней болтались несколько выдранных кос и хвостов.

Остановил представление Вархар. С минуту он наблюдал за всем со стороны. Но затем выбросил вперед руку и оттуда в воду ударил луч света. Как он справился с электричеством, не имею ни малейшего понятия.

Некоторые законы физики здесь поставили бы в тупик и Ньютона, и Вольта, и даже Теслу с его богатой инженерной фантазией.

Но пляски прекратились, а танцоры диско ошарашенно плюхнулись на пол, глядя на проректора как на бога.

Жаль, что их восхищение прервали падения грузиков на головы. И вместо молитвы танцоры высказали в небо нечто многоэтажное и витиеватое.

Еще утром, новый бесплатный киносеанс от информационного поля заставил бы меня вдоволь похихикать.

Сейчас, после задорного хоровода в лаборатории — я даже не улыбнулась. Ну сколько можно? Одни и те же электрические пляски! Никакого разнообразия!

Что-то щелкнуло в моей голове, сработал какой-то переключатель. И все, что казалось курьезным, вздорным представлялось теперь опасным, непредсказуемым.

Все, что казалось преодолимым, виделось теперь неразрешимым. Заставить Вархара уважать меня и держать шаловливые ручонки подальше, лучше даже в карманах. Заставить студентов вести себя прилично, научить их считать хотя бы до шести, хотя бы с калькулятором до шести.

Боже, как я устала!

* * *

До пяти часов следующего дня меня, на удивление, никто не трогал.

Никто не топал по потолку так, что казалось, наверху несется на водопой стадо мамонтов.