Читать книгу "Свергнутая с небес - Анна Данилова"

– Да? А я ничего такого не помню…

– Ты была не в себе, бедняжка… ты все-таки любила его…

– Володя, прошу тебя… – Она встала, порываясь уйти, он удержал ее за руку.

– Не уходи… Я же сказал, сейчас будем пить чай.

– Хорошо, я останусь у тебя, но при одном условии… Если ты хочешь, чтобы мое имя не полоскали в суде, чтобы обо мне вообще никто и никогда не вспоминал, расскажи им всю правду…

– Что Юлик сам отравился? Да кто же поверит мне?

– Поверят, если ты вернешь им все деньги, акции и расскажешь искренне, что толкнуло тебя вынести из квартиры все ценное… Что ты не хотел, чтобы все досталось мародерам…

– Но тогда они спросят, почему я не отдал все его племяннице? Ведь она – прямая наследница.

– Квартиру разграбили бы задолго до того, как она появилась бы здесь…

– Все равно не поверят.

– А ты попробуй. Где деньги? Акции?

Кошелев встал, огляделся, потом, вздохнув, включил свет, подошел к стулу, на котором стоял старый радиоприемник, снял его, поднял обитое ковровой тканью сиденье стула и вынул оттуда папку. Медленно, словно боясь, что женщина исчезнет, повернулся. И ошалело уставился на стоящих позади нее Китаева, Шубина и Крымова. Он выронил папку и зажмурился. Мысль о том, что это она привела их, ему даже не пришла в голову.

– Лариса, Лора, не поворачивайся… Ничего не говори, ты здесь ни при чем, ты просто зашла ко мне на чашку чая…

Лариса достала сигарету и закурила. Руки ее дрожали, носком сапога она постукивала по ножке стула. Она опустила глаза, словно не желая смотреть на него.

Китаев подошел, наклонился и поднял с пола папку. Открыл ее и продемонстрировал всем ее содержимое: все было как будто цело, и деньги, и акции…

– Владимир Иванович, как вы объясните ваше поведение, почему же вы раньше ничего нам не рассказали?

– Что именно? Что Юлик покончил с собой потому, что не смог пережить измены Ларисы? Разве не я виноват в том, что она ушла от него ко мне?

– Ларисы? Вы же сами сказали, что ее не существует…

– Я должен был оградить ее ото всех неприятностей, она не должна была вообще встречаться с вами и жить спокойно… Она – просто женщина…

Крымов, отойдя в сторону, буркнул так, чтобы не услышал Кошелев:

– Два идиота. Один выдумал бабу, другой ее увел, поэтому первый отравился… Это же надо? Кому расскажи – не поверят.

– Мы оставим в покое Ларису, мы вам обещаем, но при условии, что вы добровольно вернете нам все, что вы вынесли из квартиры Маркова…

– Да, Лариса мне то же самое посоветовала… Папку вы уже держите в руках, а все остальное – у Соболевой дома… Я не грабитель, просто хотел сохранить все для Ларисы… Меня посадят?

– Если вы будете молчать, то нет… – пообещал ему Шубин. – А теперь ложитесь спать, уже поздно… Лучше будет, если вы про все забудете. Наташа заберет все, что ей принадлежит по закону, себе; деньги, сто пятьдесят тысяч, вернет Буровцеву… А Юлия все равно не вернуть… Ничего тут не поделаешь.

«Лариса» встала.

– Ложись спать, Володя, я зайду к тебе на днях, хорошо? – Она ласково потрепала Кошелева по щеке и направилась к двери. Трое мужчин проследовали за ней.

Кошелев, пожав плечами, отправился на кухню, вскипятил себе воду и приготовил чай. На душе его стало легко, его даже пошатывало от ощущения какой-то внутренней свободы и счастья. Он был спокоен, очень спокоен. Лариса обещала, что придет к нему… Он открыл холодильник, достал сыр, масло и сделал себе бутерброд… Надо было жить дальше.

* * *

Валентина залпом выпила коньяк. Все сидели за круглым столом в квартире Маркова, Наташа принесла и поставила на стол большое блюдо со спагетти.

– Рисковое дело ты затеял, Шубин, – говорила Валентина, вытирая ладонью губы и покашливая, коньяк обжег ей горло. – Если бы ты только знал, как мерзко я чувствовала себя, когда увидела его. Кто бы мог подумать, что люди годами живут своими фантазиями… Даже когда ты, Василий, высказал предположение там, в агентстве, что Марков выдумал Ларису, я и тогда еще продолжала сомневаться, но сейчас поняла, что ошибалась… Не представляю, каким образом официальные органы составляли бы протоколы и фиксировали все сказанное Кошелевым, потому что в это трудно поверить… До какой же степени эти мужики были одинокими и несчастными созданиями, раз придумали себе такую игру, причем игру опасную…

– А ты неплохо справилась с ролью Ларисы, – похвалил ее Крымов. – Полумрак, волосы мерцают золотом, глаза блестят, движения плавные – призрак, фантом, потрясающей красоты женщина, да к тому же еще и чудесно пахнувшая…

– Эти духи я нашел среди вещей «Ларисы», – сказал Василий. – Думаю, Кошелев бывал в квартире Маркова в его отсутствие, брал в руки вещи «Ларисы», духи, нюхал… Тяжело расследовать дело, в котором главные фигуранты – больные люди. У них же свое отношение к жизни, своя логика… Поэтому я долго не мог понять, зачем он перенес все в квартиру Соболевой… Но ты, Валя, на самом деле прекрасно сыграла свою роль. Я и сам чуть было не поверил в реальность существования этой женщины…

– Вот только с могилкой бабушки я перестаралась, точнее, растерялась, – рассмеялась Валя. – Забыла, как вела себя на кладбище, думаю, это оттого, что я на самом деле разволновалась, ведь я же знала Юлика, по-своему даже любила, хотя и недолго…

Василий от волнения потерял аппетит и теперь смотрел на спагетти без особого энтузиазма.

– Знаете, однажды, когда мама меня спросила, буду ли я есть макароны – а мне было тогда пять лет, – я ей ответил, что макароны я ем без любопытства.

Наташа слабо улыбнулась:

– Наверное, ты хотел сказать: без удовольствия… Мои макароны тоже не вызывают в тебе любопытства или удовольствия? Хотя ладно, я же понимаю, что ты устал…

– Я не уловил, когда ты стал догадываться, что и Кошелев тоже играет в эту же игру… с Ларисой? – спросил Крымов.

– Когда, взломав квартиру Соболевой (кстати, никакой сестры у нее нет, и ключей от квартиры у меня не было), я обнаружил там висевшие на стене чужие ключи, то сразу подумал, что раз она оставляет свои ключи соседу, Кошелеву, то, может, это ключи его? Я дождался, когда он уйдет, и попытался открыть двери… Мне повезло, это действительно оказались ключи от его квартиры, – рассказывал Василий.

– И ты вломился в чужую квартиру… – кивнул головой Крымов.

– Вломился. Я, честно говоря, искал деньги и акции. Но вместо этого нашел в его шкафу духи, коробку конфет, вышитые носовые платки, увядший букет роз в трехлитровой банке… Шампанское. И, самое главное, записку, написанную его рукой, но с другим наклоном, как пишут люди, стремящиеся изменить почерк: «Дорогой Володя, я устала так жить, мне приходится постоянно лгать Юлику, а он такой хороший. Такой добрый. Но мне нужно подумать и о себе, о нас. Он держит меня взаперти, как кошку, но я не кошка, я женщина, и я тоже хочу любить. Не знаю, где взять силы, чтобы сказать ему о своем уходе. Никак не решусь. Мне так жаль его…»