Читать книгу "Княжья доля - Валерий Елманов"

– Ничего уже не понимаю, – отозвался Костя ошалело и через секунду махнул рукой: – Ладно. Быть посему. Может, и впрямь сгодишься. После поговорим. Дайте ему ложку, миску, да на руки слейте, пусть хоть умоется, а то как поросенок.

Доброгнева, жалостливо глядевшая на мальчишку, услышав княжеское решение, довольно заулыбалась и, с силой помешав здоровущей ложкой в котле, заявила весело:

– А у нас и уха уже подошла. В самый раз малец поспел, – и подмигнула ему ободряюще.

Тот благодарно улыбнулся ей и пошел умываться под присмотром Епифана.

В дальнейшем, уже после трапезы, когда небольшой караван тронулся дальше по лесной извилистой дорожке, Минька, сидевший в княжеском возке, несколько раз порывался заговорить, но дружинники, очевидно не до конца избавившиеся от подозрений в том, что мальчишка связан с лесными разбойниками, бдительно скакали рядом, прикрывая своего князя сразу с двух сторон, и Константин всякий раз останавливал пацана, не давая ему ляпнуть лишнего.

Немного погодя мальчишка и сам стал потихоньку клевать носом, что было вполне естественным после сытного обеда, да еще и с голодухи. Наконец он основательно задремал и чуть не вывалился из повозки на одном из ухабов, если бы его не придержал Вячеслав, который от избытка чувств все время оглядывался назад, весело улыбаясь и подмигивая Константину. В конце концов угомонились оба. Минька спал, привалившись головой к Славкиному боку, а тот, увидев наконец предостерегающий жест Константина, перестал оглядываться и подмаргивать. Более того, он теперь даже почти не шевелился, опасаясь потревожить сладко спящего мальчишку. Так, мерно и не спеша они и ехали еще несколько часов, пока вдали не показались купола и кресты старенькой деревянной церквушки, а затем и весь небольшой уютный град Ожск со своим маленьким детинцем[31]и прилепленным к нему немноголюдным посадом[32].

Пока доехали, пока Константина извлекли из возка и со всевозможным бережением доставили в светлицу, стало уже темно.

Расторопный Епифан, действуя согласно княжеским указаниям, устроил хорошую взбучку всем сокалчим[33], после чего они стали уже не бегать, а летать, выполняя строгие приказы стремянного. Уже спустя каких-то полчаса Константин и Вячеслав сидели в трапезной за богато накрытым столом в ожидании, пока отмоют, отпарят и приоденут Миньку, чтобы усесться за стол вчетвером. Оказывается, доставленный накануне в Ожск Николай тоже пришел в себя и просился на аудиенцию.

– А неплохо ты устроился, – наконец-то оценил убранство трапезной Вячеслав, внимательно разглядев всю обстановку.

– А то, – лениво отозвался Константин, но тут же скромно поправился: – Хотя это смотря с чем сравнивать. В Киеве, поди, у князя великого, или во Владимире – там, скорее всего, намного лучше. У них и бояре, наверное, пышнее моего живут. Даже у братца моего родного Глеба в Рязани хоромы не сравнить с моими. И красивее, и богаче. Но если с крестьянской избой сравнивать, то это, конечно, неплохо.

– Ну, мы во Владимир не хаживали, до Киева не добирались, все больше в этих самых крестьянских избах жили. Так что у тебя очень даже завлекательно. И пахнет хорошо. – Вячеслав шумно втянул носом воздух, – Свежее дерево, небось. Только что из лесу, да?

И, не дождавшись ответа, он стал хищно оглядывать стол, прикидывая, с чего начать. Выбор был большой. Тут тебе и духмяный запеченный поросенок, весело возлежащий в большом блюде прямо в центре стола; и грибочки, ослепительно поблескивающие своими тугими влажными шляпками в неровном свете горевших свечей; и нежно-белая, истекающая янтарным жиром, огромная рыбина. Эх, был же когда-то, оказывается, клев на Оке, да какой клев. А еще душистое чесночное копченое сало, пахнущие смородиновым листом крепкие и хрусткие огурчики, и прочая, прочая, прочая...

Впрочем, ответить Константин и не успел бы. Раздался робкий стук в дверь, и оба, не сговариваясь, разом крикнули:

– Войдите. Открыто. – После чего Константин укоризненно погрозил Славке пальцем, мол, опять поперед батька, на что тот, виновато прижав руки к груди, прошептал:

– Все, последний раз. С завтрашнего дня беру себя в руки. Если что, сажай сразу на губу – обижаться не буду.

– В поруб, – поправил Константин, но Славка лишь махнул рукой, мол, все едино, а хрен, как известно, редьки не слаще, и хотел еще что-то добавить, но тут на порог робко шагнул малолетний изобретатель, а за ним и здоровенный широкоплечий Николай.

– Здравствуйте, – кивнул малолетка вежливо и поинтересовался: – Вызывали?

– Присядь, – пригласил его Константин, показывая на лавку рядом с собой. – И ты садись, – широким жестом указал он Николаю. – Рассказывайте, как вы оба докатились до жизни такой, что всяким средневековым дуракам лупить себя позволяете, гостечки вы наши дорогие из двадцатого века?

Глава 13Попутчики

Остановилось Время и Пространство.

И все в коллапсе повернулось вспять.

Секунда... Две... И пройдена уж пядь.

И путь обратный входит в постоянство.

Л. Ядринцев

– Нет, вот ты мне скажи, это как называется, когда мы душманов уже зажали в горах и остается их раздолбать из «Града», а нам Москва перемирие командует и заставляет им коридоры открывать, чтобы они опять могли уйти? – вопрошал пьяный капитан пожилого проводника.

– Предательство, вах! – энергично подтвердил тот. Капитан удовлетворенно кивнул и вновь потянулся к почти опустевшей бутылке водки. Плеснув себе в стакан на одну треть, он разом выплеснул всё себе в рот. Закусывать столь малую дозу посчитал излишним, а потому, ухватив с тарелки соленый огурец, вместо того чтобы отправить его в рот, нацелился им в собеседника, используя вместо учительской указки.

– Вам, гражданским, не понять, как это погано, когда своих лучших друзей хоронить приходится. А из-за кого?! Да все из-за наших чертовых политиков! Загубили страну, продали все Америке, уроды, а мы погибай.

– А погибать боязно, – сочувственно заметил седой проводник. – Так ведь, Слава?

Офицер криво усмехнулся и в то же время как бы успокоился.

– Нет, – он отрицательно покачал головой. – Ничуть не боязно. Вот ни на столечко, – он показал на маленькую хлебную крошку и, досадливо бросив ее в тарелку с огурцами, добавил: – Только обидно, В каждом деле должен быть смысл: за что, во имя чего. Так вот, я его не вижу, Фарид. Так же, как не вижу смысла в гибели моего друга, заметь, лучшего друга. Нас ведь как в училище учили – всё должно иметь свой смысл. Был такой мудрый профессор...

Тут внимание офицера привлек ночной пейзаж за окном. В сумеречном тускло-желтом свете редких фонарей проплыл одинокий шлагбаум, угрожающе загораживающий проезд черному красавцу «мерседесу», терпеливо ожидающему, когда исчезнет с дороги это глупое никчемное препятствие в виде курортного поезда.