Читать книгу "Кольцо с бирюзой - Грейс Тиффани"

— Если бы вы были знакомы с кем-нибудь из них, то поняли бы, что те, из Совета Десяти, заставляют их носить значки и шляпы, потому что боятся, как бы женщины-христианки не стали влюбляться в них и рожать от них детей.

Порция нахмурилась, задумавшись.

— Но я никогда не читала об этом!

— Я тоже. — Нерисса слегка постучала себя по лбу. — Это импровизация, так считала моя мать.

— Снова здравый смысл, — заметила Порция. — Ну, рога или не рога, я считаю, присутствие евреев в Венеции нужно терпеть ради блага государства. Нашей церкви не нравится ростовщичество. И еврейская вера. Но кто-то же должен этим заниматься, иначе предоставление денег в долг не будет приносить прибыли, и венецианская торговля пошатнется и рухнет в море. Мы будем похожи на исчезнувший город Атлантиду в мифе Платона.

— Я не знаю этот миф, но знаю: этот дом погрузился на дюйм в Большой канал с тех пор, как я появилась здесь месяц назад.

— Возможно, под тяжестью разговоров, которые вы здесь ведете.

— Охо-о! — протянула Нерисса. — Я бы сказала, это первый разговор, имеющий вес, который услышали эти стены.

— Или выдерживали эти полы, могли бы сказать вы, — заметила Порция, деликатно беря куриную ножку кончиками пальцев. — Чтобы подкрепить метафору. О погружении и так далее.

— А что такое — метафора? И что такое ростовщичество?

— Первое — поэтическая фигура речи, второе — одалживание денег под проценты.

— Ах, это и делал мой хозяин-еврей.

— Что?

— Одалживал деньги. Не поэзию.

— Тогда ваш еврейский ростовщик — опора Венеции, поддерживающая город. Что бы ни говорили епископы, почему бы ему не продолжить свою счастливую жизнь здесь?

Нерисса хотела ответить, но Порция подняла руку, останавливая ее.

— Это был риторический вопрос, Нерисса! Венецианцы готовы принять в свои объятия толпы евреев.

Нерисса сидела молча, вспоминая, как Джессика однажды прибежала домой в слезах, потому что какая-то женщина плюнула в нее и порвала ее тюрбан на Мерчерии.

— Теперь можете высказаться вы, — непринужденно проговорила Порция. — О чем вы думаете?

Нерисса рассказала.

— Но это неприятное происшествие, о котором можно сожалеть и которого можно было избежать. Плюнувшая в нее женщина отрицала ложную веру девушки, а не ее саму.

— Может быть, и так, но она плюнула в спину моей подруги, а не в ее ложную веру.

Порция снова подняла руку, ладонью вперед, прерывая ее.

— Однако! Хотя женщина поступила плохо, наше смешанное государство организовано так, чтобы предотвращать такие неприятные действия. Девица может сделать две вещи. — Порция на пальцах объяснила возможности, которые были у Джессики. — Она может оставаться в Новом гетто, мирно живя среди своих. Или она может стать христианкой и снять оскорбительную одежду еврейки.

Нерисса почувствовала себя почти убежденной.

— На самом деле, думаю, она склонна сделать последнее, — сказала она.

— С другой стороны, однако, если ее отец хочет быть евреем…

— Они есть еврей.

— Если он хочет оставаться им и быть ростовщиком, то пусть он остается в сфере, которую город ему предоставил. Тогда у него все будет хорошо.

— Да, возможно, вы правы.

— А как вы покинули службу у еврея и перешли на службу к кардиналу? — спросила Порция.

Нерисса удивленно вытаращила глаза.

— Ах, не думайте, что можно видеть на стене портрет кардинала Гримани работы Тициана и не задуматься над тем, кто заказал его! Как же вы оставили службу у того еврея?

Нерисса широко улыбнулась:

— Ах, синьора, это совершенно другая история.

* * *

Порция была не очень похожа на женщину, даже когда спала, одетая в красивую, с оборочками ночную рубашку, купленную Нериссой на деньги кардинала. Она была высокая, и рубашка доставала ей лишь до костлявых коленей. Ее ноги, выглядывающие из-под подола рубашки, были красивой формы, но тоже костлявые. Она похрапывала, как крупный мужчина или старая женщина, и почесывала живот, что напомнило Нериссе об ее отце-крестьянине. И лежала она раскинув ноги, как матрос, одежду которого она одолжила для своего путешествия. Возможно, ей снилось, как завтра она будет играть роль матроса в гондоле. Нериссе ее непривлекательный вид во сне показался забавным, хотя раскинувшаяся и похрапывающая Порция заставила ее сначала лечь на пол, а потом и переместиться на бархатный диван в соседней комнате.

На следующее утро Нерисса помогла Порции заколоть ее прекрасные светлые волосы и убрать их под матросскую шапочку и оправила ее морскую накидку. Порция наклонилась и поцеловала ее на прощание, и, не придавая этому значения, они обе весело рассмеялись.

* * *

Письмо пришло неделю спустя из поместья, называемого «Бельмонт», недалеко от Тревизо на Терра Фирма.

«Я склонна спасать всех, кто, как я считаю, испытывает ужасные страдания, и вести их к лучшей жизни, — сообщалось в нем четкими буквами. — Следовательно, вы должны отправиться в путь с доверенным слугой, который передаст эту записку. Он доставит вас в «Бельмонте», где вы станете моей компаньонкой. Полагаю, вы будете благодарны за это предложение. Чек прилагаю. Банковская фирма, которая в нем указана, примет его и снабдит вас достаточными средствами для переезда. Не привозите сюда кардинала. Боюсь, его общество будет означать слишком много диспутов даже для меня. Мы с ним не согласились бы ни в чем, за исключением признания очарования Нериссы д’Орокуоре.

С горячим дружеским приветом, ваша синьора Порция Бель Менте».

Нерисса развернула чек и уставилась на него. Порция прислала ей пять тысяч дукатов.

Она никогда в жизни не видела денежный чек. И никогда даже не мечтала об обладании одной десятой от суммы, указанной в этой бумаге. Сначала она хотела превратить его в наличные и бежать из Венеции на ферму своего отца и подарить ему добычу, — ну, часть ее, — чтобы показать своей семье, что ее неудачи в конце концов обернулись удачей. Но здравый смысл победил. По ту сторону Венецианского залива ее, возможно, ударят по голове и ограбят, и оставят в положении худшем, чем раньше.

И, кроме того, она неделю не думала ни о чем, кроме Порции. Дукаты или не дукаты, с ними или без них, но Нерисса опьянела от радости. Она снова увидит Порцию и услышит ее речи. И более того, думала она, складывая письмо и чек и пряча все у себя на груди, если синьора Порция может свободно раздавать такие суммы, значит, в «Бельмонте», без сомнения, можно будет получить еще больше дукатов. Эти она сможет сохранить, а из тех часть отправит своим родителям.

— Вы считаете мое положение ужасным? — спросила она молодого слугу в красной ливрее, который одобрительно оглядывал роскошные апартаменты Нериссы и саму Нериссу. — Так считает ваша госпожа, — пояснила она.