Читать книгу "Оперативное вмешательство - Вадим Львов"

К узбекским гаишникам из густых придорожных зарослей кинулись черные тени. Раздались звуки ударов, и менты как подкошенные рухнули на пыльный асфальт. Через минуту рядом с ними резко затормозил старенький фургон «Форд Транзит», и менты вместе с волочившими их по асфальту тенями исчезли в чреве машины.

Юрий покосился на часы. Четко сработано. Три минуты пятнадцать секунд.

* * *

Капитан ГАИ Усман Ходжаев пришел в себя от сильного удара по бедру и, очнувшись, зарычал от боли. В глаза ему бил яркий свет от установленного на подставке прожектора, рядом маячили какие-то тени. Скосив глаза, он увидел лежащего рядом на полу своего напарника Шухрата. Лейтенант Набиев лежал без движения, уткнувшись лицом в пол, и руки у него были скованы наручниками.

Свет, бьющий в глаза, чуть ослаб, и над капитаном склонилось лицо, скрытое черной маской.

– Попался, муртад! – с жутким акцентом сказал человек в маске и еще раз пнул Ходжаева в бедро так сильно, что он скрючился от боли.

Только сейчас Усман увидел стоящую на треноге видеокамеру, еще нескольких людей в масках и черный флаг с арабской вязью. Увидев это, Усман неожиданно тоненько заскулил.

Юрий махнул рукой, и Ибрагимов, нагнувшись, задрал вверх голову Набиева и полоснул ножом по горлу. Полоснул так, чтобы кровь, потоком хлынувшая из страшной раны, попала на лицо Ходжаева.

Схватив хнычущего толстяка за волосы, Орешников резко дернул голову вверх и спросил на русском:

– Где машина Зорина?!

– Кого? – пролепетал Ходжаев, все еще находясь в шоке.

– Того русского, кому вы голову отрезали?

– Отогнали в Самарканд! – ответил Усман, глядя на Юрия выпученными глазами. – Там, на авторынке, свой человек…

– Что тебе брат приказал? – Орешников бил вопросами наугад и каждый раз попадал в цель.

– Приказал разобрать машину и утопить…

– А ты пожадничал? Да?

– Да… – затрясся Усман, покрываясь крупными каплями едкого, зловонного пота.

– Зачем убили? Ну, отвечай!

– Не знаю, брат сказал, надо. Это приказ сверху.

– Кто убивал Зорина?

Ходжаев заткнулся и сдулся, как шарик, из которого выпустили весь воздух. Протиснувшийся к нему Алимов врезал еще раз.

– Отвечай, сука…

Ходжаев в течение получаса раскололся до конца, до самого донышка и рассказал все, что знал. Про то, что его брата, Низаметдина, вызвал к себе сам начальник управления госбезопасности по велаяту, полковник Валидов, и поставил эту задачу. Брат приказал, что и как надо сделать, и сам лично контролировал весь процесс.

Когда признание было записано на видео, труп Набиева выволокли наружу, а скулящего Ходжаева посадили под замок.

– Что теперь?

– В Интернет выложим. У меня хорошие знакомые в паре новостных агентств есть. Утром, даю гарантию, будет полный «аллес», – ответил Орешников.

– А с этим «бурундуком» чего делать?

– Ничего. Пусть поскулит пару дней в подвале, потом отпустим. Ему все равно не жить. Сейчас узбеки начнут следы заметать.

* * *

Президент Узбекистана спал плохо. В таком возрасте вообще у многих проблемы со сном, а если ты уже четверть века руководишь страной, которая напоминает бочку с порохом, готовую вот-вот взорваться, поводов для здорового сна становится все меньше и меньше.

В дверь тихонько постучали.

– Да! – отозвался президент.

В кабинет прошел, нет, скорее просочился его личный помощник-референт, круглосуточно сидящий в приемной.

– Русский МИД настаивает на том, чтобы вы приняли их посла, – склонив голову, тихо сообщил референт. – Хотят вручить ноту в связи с убийством в Навои.

Камалову показалось, что он ослышался.

– Что-что? Повтори!

Выслушав референта, он еще раз кивнул и приказал, чтобы принесли костюм и вызвали двух человек: министра иностранных дел Абульфаза Рахимова и всесильного главу Службы национальной безопасности Узбекистана Рустама Ирисметова.

Ислам Камалов встречал министров уже облаченный в темно-синий костюм с белоснежной рубашкой и благоухающий одеколоном. Своеобразный вызов. Мол, смотрите, мне уже почти восемьдесят, а я еще крепок и подтянут и держу руку на пульсе событий.

Вошедшие приветственно склонили головы и привычно расселись вокруг овального стола из полированного черного дерева.

По затравленным глазам подчиненных он уже понял – произошло что-то из ряда вон выходящее.

– Говори, Рустам.

– Это чертово видео! В Интернете у русских появилось видео с одним идиотом, который рассказывает, что он организовал убийство русского инженера в Навои.

– Что это за идиот?

– Капитан ГАИ Ходжаев. Где и в чьих руках он находится, пока непонятно. Ищем…

– И что же он говорит? Подробно.

Ирисметов на секунду замялся.

– Что инженера убил он, а не те пойманные таджики. Убил по приказу брата, подполковника СНБ…

– И что все это значит, Рустам? – спокойно спросил Камалов, не отрывая взгляда от лица подчиненного.

Генерал Ирисметов судорожно сглотнул.

– Уже разбираемся. В Навои вылетела следственная группа во главе с моим замом…

– Что у тебя творится в ведомстве, Рустам? Ты разберись сам, пока с тобой не разобрались. Не оправдываешь высокое доверие…

– Я разберусь, я все сделаю! – вскочил очень резво для своего возраста Ирисметов и пулей вылетел за дверь.

Камалов повернулся к министру иностранных дел:

– Абульфаз, надо все отрицать. И давить на то, как и где русские добыли это признание!

Министр набрал в легкие воздух и, как-то воровато покосившись на закрытую за Ирисметовым дверь, спросил:

– Может, это заговор?

– Заговор? – переспросил президент.

– Да. Заговор в СНБ. Хотят спровоцировать конфликт с русскими. Ирисметов очень влиятельный человек…

Не меняя выражения лица, Камалов усмехнулся про себя. Рахимов входил в противостоящую Ирисметову придворную группировку, возглавляемую старшей дочерью президента Гульнарой. Понятное дело, доченька уже знала о происходящем и решила нанести удар по ненавистному генералу через Рахимова.

– Это не твоего ума дело, Абульфаз. Твое дело – выиграть сутки, максимум двое. Все отрицай, не давай русским опомниться. Ори на весь мир про русские спецслужбы. Москве сейчас не до этого.

* * *

– Здорово получилось! – Перед Юрой Орешниковым легла местная газета. Бросался в глаза заголовок «Антикоррупционная чистка», набранный аршинными буквами.