Читать книгу "Дживс и свадебные колокола - Себастьян Фолкс"

– А, Вустер! Приятно познакомиться по-настоящему! – Сэр Генри протянул мне руку дружбы в просторном рукаве домашней куртки. – Позвольте представить вам лорда Этрингема!

Еще одно рукопожатие, и потом больше часа объяснений, сдобренных содержимым замечательной оттоманки. Вот основные пункты – их немного.

Лорд Этрингем (подлинный, не Дживс) давно уже лечился от болезни под названием агро-что-то. Лечил его известный доктор по психам, сэр Родерик Глоссоп, и больному настолько полегчало, что он собрался следующей весной на раскопки в Египет вместе с экспедицией Говарда Картера[53]. Сэр Родерик порекомендовал пациенту начать с путешествий по Англии – сперва пешком до деревенской почты, затем постепенно увеличивать дальность и в конце концов отправиться поездом на побережье Дорсета, где имеются меловые отложения юрского периода – всего несколько миль от Мелбери-холла. Лорд Э. планировал съездить туда в августе, но предпочел не откладывать после того, как старинный приятель из Шерборна прислал ему экземпляр «Мелбери Курьер» – подпись под снимком команды крикетистов явно говорила о том, что кто-то выдает себя за его светлость.

Услышав, что лорд Этрингем остановился в скромном пансионе в Лайм-Реджисе, сэр Генри немедленно пригласил его погостить в Мелбери-холле – в той самой угловой комнате, где недавно обитал его временный тезка. Пугливый лорд явно обрадовался, что можно поселиться среди друзей, а не мыкаться, снимая жилье у какой-то незнакомой тетки. К тому же у них с сэром Генри обнаружился общий интерес к Столетней войне, хотя лорд Этрингем проводил черту на битве при Босворте – все, что позже, он относил к «новейшей истории».

Я заметил, что не только сэр Генри включил обаяние, которое обычно умело скрывал. Джорджиана тоже всячески обхаживала гостя. У нее внезапно прорезался интерес к геологии. Если вы полвека просидели в продуваемом сквозняками доме в Вестморланде, общаясь только с доисторическими булыжниками, трудно не оцепенеть от такого внимания, точно заяц в свете автомобильных фар. Старикан явно уже начал задумываться, не слишком ли он увяз в эпохе плейстоцена, когда современность гораздо привлекательнее.

– Видите, Вустер, мы с Бобби Этрингемом уже крепко подружились, – подвел итог сэр Генри. – Кстати, Бобби, когда поедешь на охоту за окаменелостями, не стесняйся, бери машину!

– Спасибо, Генри. Правда, водить я так и не научился. Здоровье не позволяло…

Лорд Этрингем говорил невнятно, старческим надтреснутым голосом.

– Джорджиана будет твоим шофером!

– С удовольствием, дядя Генри, пока я здесь.

Невольно возникает вопрос: не слишком ли много волнений для нервического старичка, но я решил не вмешиваться.

– Бобби, ты точно не хочешь капельку бренди? – спросил сэр Генри.

– Нет-нет, мне нельзя. Родди Глоссоп на этот счет очень строг. Он прописал порошки и велел ни в коем случае их не мешать с алкоголем. Сказал, я тогда тут же засну.

Кто-то деликатно кашлянул. Я, наученный долгим опытом, оглянулся на Дживса.

– С вашего позволения, сэр Генри, быть может, мы покинем вас и лорда Этрингема? Я уверен, что миссис Тилмен уже позаботилась о новом размещении гостей.

– Да, конечно! – поддержала Джорджиана. – Амби, пойдем!

Я почуял, что умные головы, не чета моей, что-то опять задумали, и вышел вместе со всеми, оставив лорда с баронетом наедине. Дживс проводил меня в мою новую комнату, небольшую, но очень симпатичную, в конце коридора на третьем этаже, с видом на газоны и теннисный корт – правда, его заслоняла громадная веллингтония. Потрясающая миссис Тилмен уже переложила всю мою одежду в сундук и платяной шкаф.

– Ну что, Дживс, – сказал я, – все пришло в норму?

– Похоже на то, сэр. Признаюсь, я рад вернуться к своим обязанностям. От такого питания у меня уже началось несварение желудка.

– И постель слишком мягкая, ага?

– Я давно уже придерживаюсь того мнения, что жесткий матрас намного полезнее для осанки, сэр.

Я осмотрел свою новую комнату и подумал, что буду здесь спать как младенец.

– Старина Этрингем полон великодушия, правда, Дживс?

– Чрезвычайно учтивый и приятный джентльмен, сэр.

– Холостяк?

– Да, сэр. И потомства не имеет.

– А что будет с богатствами Этрингемов, когда он преставится?

– Пока мы были в Лондоне, я расспросил кое-кого в клубе «Ганимед». Говорят, он завещал некоторые суммы различным благотворительным обществам и образовательным учреждениям.

Тут меня посетила мысль.

– А как вы считаете, Дживс, неужели сэр Генри думает… в смысле, замышляет…

– Я считаю, что в такой крайности, как сейчас, сэр Генри, естественно, будет рассматривать все возможные варианты. Вполне объяснимо, если в лице лорда Этрингема он видит своего рода deus ex machina[54].

– Что-что?

– Быть может, выражение «рыцарь в сияющих доспехах» вам будет более созвучно, сэр.

– Может, может. А как он это устроит?

– Не рискну строить предположений, сэр. Однако мне показалось, что лучше их оставить наедине. Пусть познакомятся поближе.

– Ну-ну… Чудеса случаются, верно? А вот с какими глазами я утром явлюсь пред очи леди Х. и леди Джудит?

– Не желаете ли позавтракать в постели, сэр? А потом вас ждут на репетиции в гостиной. Там не будет ни той, ни другой леди.

– А обед? Может, я перехвачу сандвич и полбутылки вина в саду?

– Именно так, сэр. После этого дамы будут заняты праздником. Остается пережить вечернее представление, и можно возвращаться в Лондон.

Я перевел дух и тут заметил, что взгляд Дживса скользнул по висящему на двери винно-красному узорчатому халату.

Дживс заметил, что я заметил – если вы понимаете, о чем я.

– Оставьте его себе, Дживс, – предложил я. – На память об этих трудных днях.

– Большое спасибо, сэр. Отличная вещь.

Постель не обманула моих ожиданий. Солнце стояло уже высоко, когда Дживс явился с тяжело нагруженным подносом. Я набросился на еду – ужин-то среди вчерашних треволнений так и пропустил.

– Боюсь спросить… какие новости из сумасшедшего дома? – поинтересовался я, подбирая остатки кеджери.

– Небольшие изменения в вечерней программе, сэр.

– Вот оно как?

Если честно, в моем голосе прозвучала настороженность, чтобы не сказать страх.

– Сэр Генри и лорд Этрингем проговорили до глубокой ночи. Агорафобия его светлости…