Читать книгу "Личный оборотень королевы - Елена Арсеньева"

Мне было странно, что я так много поняла о себе и об этом совершенно чужом мне человеке за те несколько секунд, что мы смотрели друг на друга, я корила себя за самонадеянность и даже пыталась насмехаться над собой, однако это было правдой, я понимала это умом и ощущала всем существом своим.

Я была разом и счастлива, и испугана.

И, кажется, Иван Сергеевич это понял. Какая ревность?! Он тоже разгадал порочность моей натуры, в этом и крылась тайна его напряженного взгляда! Иначе отчего он смотрел на меня с таким странным выражением?

А может быть, ему стало стыдно за меня? Ведь только что мы все узнали о страшном преступлении, а я думаю о каких-то глупых сердечных делах…

В это мгновение в залу заглянула Любаша, отыскала меня глазами и поманила. Гримасами она изобразила, что Алекс плачет и зовет меня. Я ринулась к ней почти с облегчением, ибо думать о случившемся мне больше совершенно не хотелось.

И все же в дверях я не удержалась и обернулась. И снова встретилась глазами с Григорием Васильевичем! И снова это потрясенное выражение в его глазах поразило меня… должно быть, я уставилась на него с тем же видом.

Но, отворачиваясь, я поймала два пересекшихся взгляда. Иван Сергеевич и его сестра посмотрели сначала на меня, а потом переглянулись с выражением неприкрытой тревоги.

И только теперь я вспомнила события минувшей ночи, когда я видела обнаженную Веру Сергеевну, скользнувшую под покровом темноты в объятия к какому-то мужчине. В ту минуту я не сомневалась, что это был господин Данилов, и мысль эта не оставила тогда во мне ничего, кроме чувства неловкости, что я невольно подглядываю за сердечными и телесными тайнами моей хозяйки. Но сейчас… после того, как мы с Григорием Васильевичем обменялись взглядами, которыми всё сказали друг другу про себя… сейчас я готова была заложить свою бессмертную душу, только бы ошибиться, только бы вчера Вера Сергеевна обнималась не с Даниловым! Кто угодно – только не он!

Но к кому еще могла она выскочить на тайное любовное свиданье? Иван Сергеевич ее родной брат. Господин Самородов – женатый человек. Все окрестные помещики, которых я нынче повидала, во‑первых, тоже женаты, а во‑вторых, ни один из них не стоит даже ее взгляда, не то что нежных ласк!

Но так же, как вчера я была уверена, что это Данилов, так же теперь я поклялась бы, что это не он. Это кто-то, кого я не знаю, да и знать не хочу, еще один тайный любовник, к которому Вера Сергеевна езживала верхом на Кроу и кому передала сундучок своего мужа.

О господи, какое-то чрезмерное количество открытий вдруг обрушилось на меня, открытий и загадок, и мне захотелось скорей, скорей к Алексу. Я любила его как собственное дитя не только потому, что он нуждался во мне, но и потому, что я нуждалась в нем, я хотела видеть его счастливым и спокойным!

И я побежала наверх со всех ног, почему-то почувствовав облегчение при мысли, что смогу снять с себя наряд Веры Сергеевны, надеть свое привычное любимое платье и заплести чрезмерно раскудрявившиеся волосы в косу.

Любаша пыхтела мне в спину и что-то бубнила, однако я была слишком занята собой и своими мыслями, чтобы обращать на нее внимание, как вдруг два слова заставили меня не только споткнуться, но чуть не упасть.

Эти слова были – «невеста Данилова».

– Что? – обернулась я, чувствуя, что вся помертвела. – Что ты говоришь?

Похоже, Любаша даже испугалась моего неожиданного поворота и выражения моего лица, ибо попятилась и едва не свалилась с лестницы – я ее поймала за руку и помогла снова ухватиться за перила.

– Кто невеста Данилова?! – воскликнула я.

– Ну как же, – пролепетала Любаша, – про это я вам не раз говорила… раньше… а вы все мимо ушей пропускали…

Может быть, она и в самом деле что-то говорила мне раньше, но это и впрямь было раньше – до того, как мы с Григорием Васильевичем посмотрели друг другу в глаза.

– Племянница бедных Деминых, Мелания… ее же прочили в невесты господину Данилову! Она родня нынешней госпожи Самородовой и подружка Надежды Самойловны. Даром что бесприданница, но она Григорию Васильевичу покойную жену напоминала, такая же рыженькая, с веснушечками да карими глазками… наверное, надеялся в ней забвенье былого отыскать, а тут словно бы сызнова былое горе пережил!

Я как будто увидела себя в зеркале и придирчиво осмотрела свое отражение. Глаза у меня не то серые, не то голубые, не то зеленые, не поймешь толком, волосы пепельные, лицо чистое, без малейшего намека на веснушки… слава тебе, господи, я не напоминаю Григорию Васильевичу его жену, и если он влюбился в меня, то лишь ради меня самой!

Некая прошлая часть меня смотрела на меня нынешнюю, буквально вытаращив эти самые глаза – не то голубые, не то зеленые, не то серые, не поймешь толком! – но я совершенно точно знала, что он любит меня и что вся жизнь моя переменилась нынче – к добру или худу, но совершенно.

Мы поднялись на площадку третьего этажа, и вдруг Любаша схватила меня за руку:

– Погодите, барышня! Что хочу вам сказать… я нынче опять погадала. На сей раз на Сеньку-кузнеца. И знали бы вы, что мне книга предсказала! Будто я в ангела превращусь!

– В какого ангела, что ты говоришь? – отмахнулась было я, но вдруг сообразила: – Ты опять прикасалась к этим ужасным книгам?! Ох, Любаша, не доведет тебя это до добра! И что это у тебя… то Сенька, то Федька… вечно ты меж двух огней!

– Ах, Марья Павловна! – воскликнула она лукаво. – Что ж нам, девушкам, делать, когда впереди все как в тумане?! Ведь я на вас гляжу – а понимаю, что и вам до смерти сейчас в будущее заглянуть охота! Разве не так? Вы тоже сейчас меж двух огней!

Да, Любаша была глазаста и приметлива… Однако как ни манила она меня к гадальным книгам, я осталась тверда и прошла через кабинет Веры Сергеевны, избегнув искушения.

– Лучше шкаф прикрой, – буркнула я Любаше, заметив щелку. – Коли узнает хозяйка, что ты сюда лазила, велит тебя отодрать – навеки запомнишь!

– Ох, барыня сможет, она такая! – вздохнула сокрушенно Любаша и подбежала к шкафчику, чтобы закрыть дверцы, но сначала, наоборот, отворила их, чтобы выровнять книги, и я увидела нечто, что заставило меня оторопеть.

Сундучок Вольфа Дугласа стоял на своем месте на нижней полке!

Но когда он туда попал? Кто его принес? Это не Вера Сергеевна – я ведь слышала ее легкие шаги! С этой ношей она шла бы иначе! Значит, кто-то из домашних это сделал…

Странно. Одному мужчине она сундучок принесла, второй его вернул в кабинет… или этот тот же самый мужчина? Тогда почему он не мог забрать его сам?

Ах, не все ли мне равно, подумала я сокрушенно, вбегая в спальню Алекса, главное, чтобы это не оказался Григорий Васильевич!

* * *

Может быть, просто перечислить свои выводы?.. Но если они не будут ничем подкреплены, Грушин может просто не поверить…