Читать книгу "Любовь как война - Ольга Володарская"

– А я про душу…

Боря фыркнул.

Разговор этот велся во время поминального обеда. Похороны Кости состоялись два часа назад. И теперь те, кто пожелал с кладбища проехать в столовую, ели щи, горох с гуляшом и пироги с курагой. Кто был не за рулем, выпивал. Амон и Боря к этим людям не относились. Валера поднял символическую стопку и больше пить не стал. А Ольга Алексеевна только в морг пришла. Даже на кладбище не поехала – не смогла из-за работы. Саша же вовсе не явился проститься с Костей. Похоронные церемонии вызывали у него ужас. Да и Амона он видеть не хотел.

– Кстати, как разрешились у Наташи проблемы с полицией? – поинтересовался Кожевников у Валеры.

– Разрешились, – уклончиво ответил тот.

– А поподробнее?

– Наташа предоставила им алиби. Ты, Боря, соврал, сказав, что полицаи ее арестовывать пришли. Побеседовали с ней всего лишь. – Он отломил от пирога один из трех углов и стал его яростно жевать. – И квартиру обыскали…

– А что с ее судимостью? – встрял Амон.

– Ой, да это такая мутная история…

– Расскажи.

– Наташка психолог, вы это знаете, она говорила. Училась заочно. Естественно, работала, пока училась. В фирме, торгующей какими-то жутко дорогими бытовыми приборами. Ну из тех, что начисто убирают пыль, фильтруют воздух и воду так, как ни один другой гаджет. Наташа, чтобы втюхать эту хрень, применяла кое-какие приемчики психологические. Поэтому была лучшим продавцом. Потом стала супервайзером. А когда какая-то дочерняя фирма открылась, она ее возглавила. Но после того, как какая-то бабка отравилась водой, которую прогоняла через купленный у них фильтр, завели дело. Потом оказалось, что в нем ничего не было, кроме активированного угля, хотя заявлено было, что вода проходит через какое-то супервещество, разработанное в Америке. В общем, Наташа, как руководитель, козлом отпущения стала. Хорошо хоть избежала заключения.

– Это точно, – согласился с ним Боря. Он тоже взялся за пирог. Тот оказался таким вкусным, просто не оторваться. Слопал он его за считаные секунды и пальцы, на которые выдавилось немного начинки, облизал. – А насчет квартиры Костиной что она сказала? Как отреагировала на то, что ей она завещана?

– Удивилась.

– Мммм… – Боря покосился на стакан с компотом, стоящий перед Амоном. На нем все еще лежал пирог. Боровик не притронулся ни к тому, ни к другому. – Ты будешь?

– Выпью. А печево бери. Понравилось, да?

– Отвык на чужбине от славных столовских пирожков. А вкусные ведь, заразы… – Он откусил чуть ли не половину и, причмокивая, начал жевать. – То есть Наталья не знала о том, что станет наследницей Кости?

– Нет.

– Ты уверен?

– Ты на что намекаешь вообще?

– Женщина-психолог, которая продавала фильтры с активированным углем по цене космической ракеты, могла обработать нашего Костяна.

– Она этого не делала. Она его любила.

– Ой ли, – только и мог сказать Боря.

И этот индивид когда-то считал его человеком не от мира сего. А кто теперь более земной?

Борис Кожевников в отношении женщин давно не питал никаких иллюзий. Знал, что они все расчетливы. И не важно, умные или глупые, красивые или не очень, молодые или старые, успешные или выброшенные на обочину жизни. Умные ищут себе под стать, достойную пару, и достойным не может быть неудачник. Красивые – того, кто согласен должным образом оправить бриллиант их исключительной внешности одеждой, аксессуарами, квартирами, машинами. Молодые ищут покупателя на свое неоспоримое, а зачастую и единственное достоинство – свежесть. Старые, понимая, что если они даже умны и хороши собой, но лишены главного козыря – свежести, не так требовательны. Но они самодостаточны, поэтому могут обойтись и без мужика. А вот если подпустят к себе кого, то только стоящего…

Даже пьяницы и бомжихи имеют свой расчет. Быть рядом с мужиком – легче. Он и бухла добудет скорее, и закуски, и защитит, если будет считать тебя своей бабой! Уж он-то, Борис, это знал!

Тем временем Наталья встала из-за стола и направилась в кухню. Валера, увидев это, тут же вскочил.

– Пойду проконтролирую, чтоб ее не обманули, – выпалил он, кидаясь в том же направлении.

– А что он собрался контролировать? – спросил у Амона Боря.

– Еда, наверное, осталась. Повара могут ее зажать.

– Валера! – Боря закатил глаза.

– Ну что, летишь в Египет? – спросил у него Боровик.

– Было мимолетное желание – прошло. Маюсь я, Амоша…

– Вижу. Только не пойму, из-за чего. Неужели дело в Костиной смерти?

– Нет. Хотя я, бесспорно, расстроен. Но не так сильно, чтоб не находить себе места. Мы, надо признать, давно перестали быть ШТАБом…

– Это нормально, – пожал плечами Амон.

– То есть ты ощущаешь то же самое?

– Да.

– Блин… Я думал, один я! И даже немного стыдился этого. Но, с другой стороны, это же нормально, когда люди, повзрослев и пойдя разными путями, отдаляются друг от друга.

– Нормально, – согласился с ним Боровик. – Но в нашем случае причина не в этом.

– А в чем же?

– В ком – в Сашке. Наша компания должна была называться не ШТАБом, а ШТАЛом. То есть шатией Александра Слепнева. Он был ее сердцем. Я – мозгом. Костя – мышцами. Валера – костяком. Ты – нервной системой…

– С вами все понятно. Даже с Валерой. Он основателен, крепок… Но почему я нервная система? Хотя… – Он задумался. – Пожалуй, сравнение верное. Я острее всех реагировал на то, что происходило с нами. И, кажется, я понимаю, к чему ты ведешь. Когда вы с Сашкой поругались, организм не смог существовать в нормальном режиме. Ему то мозга не хватало, то сердца.

– Тоже верно. Но я немного не то имел в виду. Наше сердце забарахлило после гибели Славы. И это сказалось на остальных органах. Ведь Саша и от вас отдалился. Пусть и не исключил вас из своей жизни, как меня.

– Не думал я, что ты так воспринимаешь Сашку.

– Я тоже… Только недавно это осознал…

Амону стало так грустно, что хоть плачь. Да и Боря сидел кислый.

– Ладно, давай распрощаемся, – быстро проговорил Боровик, встав из-за стола. – Мне поработать нужно сегодня. Завтра созвонимся, хорошо?

– Договорились.

Они пожали друг другу руки, и Амон покинул кафе. Ему на самом деле надо было много дел сделать. У него появился крупный заказ, выполнив который он сможет пару лет вообще не думать о заработке. И побыть тем, кем считает его отец: прожигателем жизни…

Вот только нужно ли ему это?

Точно нет, ответил себе Амон. Мне сорок. Пора менять жизнь. Заводить семью и детей. И теперь я знаю, с кем…