Читать книгу "Фидель Кастро - Максим Макарычев"

Разумеется, давая инструкции товарищам на свободе, Фидель Кастро предполагал, что руководящей основой будущего движения должны стать участники штурма Монка–ды, узники тюрьмы на острове Пинос.

Медлить с созданием новой революционной структуры было нельзя не только потому, что Батиста, посетивший остров Пинос, убедился, что Фидель Кастро не собирается сдаваться, и начал «закручивать гайки» в стране. Именем повстанцев, чьи подвиги на Кубе уже обросли легендами, пытались воспользоваться нечистоплотные политики и деятели в популистских целях. В письме из тюрьмы в апреле 1954 года Фидель Кастро предупреждал своих товарищей: «Следует с максимальной осторожностью относиться к любому намерению наладить координацию с другими силами, чтобы не допустить простого использования нашего имени; потеряв свой престиж, эти силы могут запятнать любую группу, под сенью которой они хотят действовать. Надо не допускать никакой недооценки, не идти ни на какое соглашение, если оно не зиждется на прочной и ясной основе, не обещает вероятный успех и не несет выгоды Кубе. В противном случае предпочтительнее, чтобы вы шли одни, высоко неся наше знамя, вплоть до того момента, когда выйдут из тюрьмы эти прекрасные ребята, которые очень упорно готовятся к борьбе. „В умении ждать, – говорил Марти, – заключается великий секрет успеха“»[135].

Фидель Кастро писал эти зашифрованные между книжных строк послания своим товарищам, не зная, дойдут ли они до них в прямом смысле. Дойдут ли они до их понимания в переносном. Но, если внимательно вчитаться в эти фразы, нельзя не заметить, с какой непоколебимой верой в то, что скоро он присоединится к ним, обращается Кастро к своим товарищам на свободе. И это, несмотря на то, что выйти на волю, по идее, он должен был только через четырнадцать лет! Это лишний раз свидетельствует о том, что Фидель не просто не мирился с неудачами и поражениями, а расценивал их в лучшем случае как досадное недоразумение, если не придавал значения вообще, только извлекая из них уроки.

Между тем и речи не могло быть о легальной оппозиции Батисте, несмотря на возросшую симпатию народа к повстанцам. Фидель Кастро понимал, что, в условиях полной политической несвободы и концентрации власти в руках у Батисты, главным было начать поиск единомышленников, которые впоследствии станут активными участниками революционного движения.

Тем временем Фульхенсио Батиста, уже более двух лет находившийся у власти, решил наконец–то юридически узаконить свой статус. Он назначил на 1 ноября 1954 года «демократические выборы» президента Кубы. Предполагалось, что конкуренцию ему составит кто–то из известных политиков из партий «ортодоксов» или «аутентиков». Но все это напоминало политический фарс. «Оппозиционеры» настолько погрязли в выяснении отношений друг с другом, подмочив свою и без того слабую репутацию в народе, что Батиста, который еще два года назад не имел никаких шансов быть избранным, предстал единственным «фаворитом президентской гонки». Избрание официальным президентом Кубы позволило Батисте окончательно легализовать свою власть. Годом ранее он ввел так называемый конституционный статут, который должен был заменить Конституцию Кубы 1940 года. Этот статут фактически лишал прав и свобод граждан страны и делал невозможной деятельность оппозиционных политических партий.

Но Фульхенсио Батиста своей проамериканской политикой настроил против себя не только простой народ, но и крупную кубинскую буржуазию и помещиков. Неудивительно, что кандидатуру Фульхенсио Батисты выдвинули несколько политических партий, названия которых, наверное, не припомнят сегодня на Кубе: Партия объединенного действия, Либеральная партия, Демократическая партия, а также некий Радикальный союз.

Единственным кандидатом от оппозиции являлся Грау Сан–Мартин, бывший в 1940–х годах президентом Кубы. Однако после того как Верховный избирательный трибунал, состоявший из людей Батисты, не разрешил его сторонникам присутствовать на участках, Грау Сан–Мартин за несколько часов до голосования снял свою кандидатуру «из–за отсутствия гарантий справедливых выборов». Но фамилию Сан–Мартина не успели вычеркнуть из избирательных бюллетеней, а значит, выборы формально должны были быть признаны состоявшимися.

Армия, самый верный союзник генерала, взяла под свой контроль все избирательные участки в стране, мотивируя это «ожиданием провокаций». Исход выборов был предрешен, несмотря на то, что почти половина взрослых кубинцев их проигнорировала. Батиста, набравший чуть более пятидесяти процентов голосов, или в пересчете четверть голосов всех кубинских избирателей, занял пост президента Кубы.

Батиста и верный ему конгресс почти все свои действия согласовывали с американцами. Экономические меры заключались в предоставлении преференций американским предприятиям. Боевая подготовка кубинской армии в 1955 году полностью перешла под контроль американской военной миссии в Гаване. Несмотря на то, что в США прошел пик «охоты на ведьм», на Кубе, напротив, в угоду американцам продолжались гонения на коммунистов. Им даже было запрещено использовать слово «коммунистическая» в названии своей партии, поэтому теперь она именовалась Народно–социалистической партией. В мае 1955 года на Кубе при активном участии ЦРУ было создано Бюро по подавлению коммунистической деятельности. Фактически с его созданием на Кубе вновь возобновились политические убийства – всего за годы диктатуры Батисты было убито около 20 тысяч его политических противников! Многие из них перед смертью подверглись жестоким пыткам.

Шеф разведуправления США Аллен Даллес выразил благодарность «понятливому» кубинскому президенту: «Создание кубинским правительством Бюро по подавлению коммунистической деятельности является важным шагом вперед в деле борьбы за свободу. Я считаю для себя честью, что Ваше правительство приняло решение разрешить нашему управлению оказать помощь в подготовке некоторых офицеров этой важной организации».

Батиста упивался своей властью. Оппозиция на Кубе, фактически полностью разгромленная, согласилась признать итоги выборов. Американцы одобряли все действия диктатора. Что нужно было Батисте еще для того, чтобы встретить «политическую старость»? И он «расслабился», и совершил, как показала позже история, роковую ошибку. Желая продемонстрировать народу, какой он справедливый и гуманный правитель, Фульхенсио Батиста решил амнистировать большинство заключенных в тюрьмах. Пребывая в эйфории от своей победы, он, вероятно, посчитал, что «организованные» коммунисты представляют для него большую угрозу, чем молодые бунтари. Весть о том, что батистовская амнистия касается Фиделя и его товарищей, вызвала бурю восторга среди кубинцев, искренне симпатизировавших им.

Фидель встретил это известие спокойно. «Наша личная свобода есть неотъемлемое право, принадлежащее нам как гражданам, родившимся в стране, которая не признает никаких хозяев, – писал Фидель Кастро, узнав о своем помиловании. – Силой можно отобрать у нас это и все другие права, но никогда никому не удастся добиться от нас, чтобы мы согласились пользоваться ими ценой недостойного компромисса. Словом, за наше освобождение мы не отдадим ни крупицы нашей чести… Нет, мы не устали. После 20 месяцев мы стойки и непоколебимы, как и в первый день. Мы не хотим амнистии ценой бесчестия. Мы не станем к позорному столбу, поставленному бесчестными угнетателями. Лучше тысяча лет тюрьмы, чем унижение. Лучше тысяча лет тюрьмы, чем утрата достоинства. Мы делаем это заявление обдуманно, без страха и ненависти»[136].