Читать книгу "Послушай мое сердце - Бьянка Питцорно"

— Вы ее знаете? — перебила удивленная Приска.

— Я ее знала, — сказала синьорина Мундула с грустной улыбкой. — Но ее больше нет. Она исчезла много лет назад.

— Она умерла? — с облегчением спросила Элиза.

Ундина кивнула. Затем обняла Элизу:

— Знаешь, она бы тебе понравилась. И ты бы ей понравилась, я в этом уверена.

Приска была в замешательстве. С чего вдруг дядя Леопольдо поставил в своей комнате фотографию девочки, которая умерла много лет назад? Может, это его родственница? Очередная племянница, как Элиза? А синьорина Мундула чего так разволновалась? Она-то тут при чем?

— Я все поняла! — воскликнула она вдруг, гордая своей проницательностью. — Это тайная дочь дяди Казимиро… и ваша!

Она ткнула пальцем в Ундину и продолжала:

— Ваша дочь, которую вы много лет от всех скрывали, умерла. О, как я вам сочувствую! Так вот почему дядя Казимиро в последнее время такой мрачный!

Элиза была потрясена. Тайная кузина? Но почему ей никто ничего не рассказал?

Она тоже посмотрела на Ундину, которая вместо того, чтобы расплакаться и признаться, что ее тайна раскрыта, звонко расхохоталась.

— Ох, Приска, Приска! И как это только пришло тебе в голову? У тебя очень богатая фантазия.

— И ничего не богатая, — обиделась Приска. — В фотороманах Инес…

— Вот именно. В фотороманах, — смеялась Ундина.

— Значит, это неправда? Это не ваша дочь? — спросила Элиза.

— Нет, клянусь тебе. И не дяди Казимиро.

— Но кто же тогда?

— Этого я вам сказать не могу. Пока не могу. Я бы и рада, но это не от меня зависит. Вам придется еще немного подождать. Но главное, Элиза, это то, что ты навсегда останешься любимой племянницей дяди Леопольдо, единственной, кого, как вы говорите, он законно представляет. За это я могу отвечать. Клянусь.

Приска с восхищением наблюдала за своей Ундиной и думала: «Она и вправду необычайная. Как она умудряется так ловко читать мысли дяди Леопольдо, который для нее всего лишь брат ее отвергнутого ухажера?»

Чемодан они спрятали в гараже, а бабушке Мариучче сказали, что смотрели красивый и очень грустный фильм о девочке, которая умерла прямо в день первого причастия.

— Бедное создание! Ну, хотя бы она попала прямиком на небо, — сказала бабушка, которая была очень впечатлительна. — Приска, тебя там ждет твоя черепаха. Больше ее не забывай.

Глава пятая,

в которой таинственная фотография исчезает

На следующее утро во время перемены Элиза и Приска только и говорили об этой бедной умершей девочке. Естественно, они все рассказали Розальбе, которая пыталась помочь им раскрыть тайну, предлагая тысячу гипотез, одна другой чудней.

Розальба накануне ездила со своими братьями в гости к господину Пирасу в его маленький загородный домик и пропустила все: фотографию, побег Элизы из дома, знакомство с Ундиной…

И хотя кроткая Розальба понимала, что девочки не специально так подстроили, чтобы все эти волнующие события выпали ровно на тот день, когда ее не было, она чувствовала себя обиженной. Тогда Элиза сказала:

— Сегодня после обеда приходи делать уроки ко мне. Хоть на фотографию посмотришь… А лучше приходи к нам обедать. Бабушка Мариучча обрадуется.

По дороге из школы они зашли в бар позвонить: синьоре Кардано — спросить разрешения, и бабушке, чтобы она поставила на стол лишний прибор. Потом они двинулись к дому Маффеи и опять заговорили о таинственной девочке.

— Если она умерла, то надо за нее молиться, — сказала Розальба, у которой только что была катехизация.

— А можно принести ей цветы, — добавила Элиза. Теперь ей было стыдно за враждебные чувства, которые она питала к этой бедной умершей девочке.

— Давай пройдем мимо твой бабушки Лукреции и нарвем фрезий, — сказала Розальба. Но тогда бы пришлось делать слишком большой крюк, а они уже и так опаздывали на обед.

Так что они поспешили к дому, но тут заметили, что высокая живая изгородь из боярышника, вдоль которой они шли, вся усыпана цветами. Они остановились и обломали несколько веток, высунувшихся за ограду. Сад за изгородью был усеян ирисами, фрезиями, кустовыми розами, крупными красными пионами. Двери и окна домика были закрыты. Хозяев, видимо, не было дома или они обедали на заднем дворе. На улице не было ни души.

— Подержи-ка мой портфель, — скомандовала Элиза и стала карабкаться на ограду.

Но Розальбе не нравилось просто так стоять, и она полезла вслед за Элизой. Совесть их не мучила — это же не воровство, потом новые вырастут, — и они собрали кучу цветов, опустошив несколько клумб. Они чувствовали себя героями, как Сандокан и Янез, которые продирались сквозь Черные джунгли, чтобы застичь врасплох коварных тугов.

Потом, испугавшись хлопнувшего окна, они стремительно вскарабкались на ограду, перелезли обратно и понеслись к дому.

Только когда они скрылись в подъезде, Элиза остановилась, чтобы разделить цветы на два букета. Большой — отдать бабушке, чтобы она отнесла его на кладбище, и маленький — поставить в вазочку перед фотографией умершей девочки.

Но когда после обеда подруги прокрались в комнату дяди Леопольдо, который уже ушел в клинику, они обнаружили, что фотографии больше нет. Она исчезла!

— Может быть, дядя понял, что я вчера плакала из-за фотографии этой девочки, и куда-то ее спрятал, — сказала Элиза.

Они обшарили всю комнату, но так и не нашли ее. Розальба была разочарована.

— И что мы теперь будем делать с этими цветами?

— О! Идея! Давай подарим их Ундине, она была так добра со мной! Тогда ты тоже сможешь увидеть ее вблизи и даже поговорить с ней.

Ундина так обрадовалась цветам, да и самим девочкам тоже, что, когда они уже обсудили таинственное исчезновение фотографии (эта новость Ундине тоже почему-то очень понравилась), Розальба набралась храбрости и сказала, что хочет нарисовать ее портрет маслом.

— Только вот по памяти рисовать сложно. Может, вы мне попозируете? Я сама буду к вам приходить. Например, во время ваших занятий с Приской, я не буду мешать…

— Дождемся лучше лета, — сказала Ундина, — сейчас вам надо готовиться к экзаменам. И я к тому времени тоже улажу кое-какие дела.

Похоже, эти «кое-какие» дела были очень приятными, по крайней мере, когда Ундина их упомянула, глаза у нее засверкали.

В школе синьора Сфорца диктовала все новые и новые билеты, и «прыгуньи» заучивали их наизусть. Кролики были практически предоставлены самим себе. Аделаиде довела до совершенства искусство сливаться с толпой и не привлекать к себе внимание. Она стала такой смирной и тихой, такой незаметной на своей отдаленной парте что если бы не ежедневная церемония приема рыбьего жира, все бы и вовсе забыли о ее существовании.