Читать книгу "Формула бессмертия. На пути к неизбежному - Александр Никонов"

— Стоп. Если вы, схватившись за голову, часто думаете, почему ваши растворы работают, откуда вы их взяли вообще? Ведь состав должен был идти от какой-то теории!

— Хороший вопрос. А откуда Менделеев взял свою таблицу?

— Во сне увидел.

— Правильно. И конструктор Шпитальный, автор скорострельных пулеметов ШКАС и УльтраШКАС увидел свою конструкцию во сне. Она к нему пришла как будто откуда-то извне. Одномоментно. Целиком. Вся сразу. И со мной было так же. Просто когда в голове масса самых разных знаний из самых разных областей и ты постоянно о чем-то думаешь, вдруг приходит идея. Она возникает как бы из ниоткуда. Процесс ее появления внутри мозга самому обладателю мозга не виден. Только результат. Я не знаю, как я это открыл и почему состав именно такой. Но я знаю, что действует он через вомероназальный орган непосредственно на мозг. На те его отделы и заводоуправления, которые заведуют цехами, пыхтящими в тушке. Для меня это черный ящик по Винеру. Я просто знаю, что если дать на вход такое действие, отклик будет вот таким. А что именно происходит внутри, понятия не имею.

— Слушайте, а может быть, это просто работает эффект самовнушения у больного, а? И что бы вы ему ни дали, будет улучшение, поскольку он верит в него? У вас все придуманные вами минеральные составы работают?

— Нет, конечно. Порой клинического эффекта нет вовсе. Начинаешь менять состав и постепенно находишь.

Тут я вынужден признаться читателю, что занимается Карданов чистой воды гомеопатией: все эти свои концентраты перед тем, как дать их больным, он сильно разводит. Если кто забыл на секунду, что такое гомеопатия, напомню. Это ужасная лженаука! Берется некое лекарство и растворяется в колоссальных объемах дистиллированной воды. Растворяется настолько, что в растворе не остается практически ни одной молекулы активного вещества. И вот этой водой пичкают больного в надежде на исцеление.

Я в гомеопатию не верю. По той простой причине, что достоверных данных о том, что она работает, не существует. Ну не удовлетворяет гомеопатия требованиям доказательной медицины! И об этом я позже еще скажу пару теплых слов… Более того, у академической науки нет никаких идей о том, почему она могла бы работать. Нет теории, хоть ты тресни! То есть в прямом и буквальном смысле гомеопатия — это чистой воды разводка. И в самом деле — если вы развели вещество настолько, что в ведре его осталась одна молекула или даже той молекулы нету, что будет реагировать-то? Нечему реагировать!

И Карданов об этом знает. Вернее, знал. Он ведь тоже полагал гомеопатию лженаукой. И занялся ею исключительно от нужды.

— С чего вы вообще взяли, что лекарство нужно разводить? — злюсь я. — Ну сделали вы свой чудодейственный раствор, состав которого увидели во сне. И лечите им! Разводить-то зачем?

— Честно? У меня просто было слишком мало концентрата. И я подумал: если можно достичь усиления эффекта при определенных разведениях, как говорят иные буржуазные мракобесы, нужно в целях экономии разводить. Воды-то дистиллированной полно, а концентрата мало. И сработало…

К этой ереси Карданов пришел не сразу.

— Совсем не сразу! Постепенно как-то накапливалось. Помню, когда я еще был студентом, подружка моей мамы говорила мне: когда закончишь мединститут, иди ко мне, в гомеопатию. Но я был советский студент и знал, что гомеопатия — это продажная девка империализма, отвлекающая пролетариат от классовой борьбы. Мракобесие! И чем они там только занимаются!..

А потом был еще один эпизод. Сидим мы в 1985 году на кафедре, вдруг шеф приходит и говорит: «Ребята! Это не обязательная вещь, не овощебаза какая-нибудь, но сегодня к нам придет один интересный человек из первого меда и кое-что расскажет. Но будет это в 10 часов вечера. У него интереснейшая работа, я вам советую остаться до ночи и послушать». — «А почему так поздно?» — «А потому что там такая тема, что в рабочее время нельзя — и ему, и мне дадут по шее. Но ему ужасно хочется этим поделиться, а напечатать это невозможно».

И вот пришел к нам этот человек — заведующий кафедрой фармакологии Первого меда товарищ Кедров. И рассказал невероятное. Он брал ацетилхолин в канюлю — это пипетка такая — и капал его на лягушачье сердце. Сердце под действием препарата начинает сокращаться, потому что ацетилхолин вызывает местную деполяризацию мембраны мышечного волокна, это ведет к возникновению импульсов, распространяющихся по мембране, и вызывает мышечное сокращение. И мы эти сокращения меряем — амплитуду, промежутки между сокращениями. Капнули — начало сокращаться, потом закончило, отмылось. Классический опыт… «Теперь разводим ацетилхолин все больше и больше, — рассказывал нам Кедров, — и получаем вполне ожидаемый эффект — чем меньше концентрация ацетилхолина, тем меньше его активность. И, в конце концов, препарат действовать перестает. Дальнейшее разведение бессмысленно, не правда ли? Но мы продолжаем разводить дальше, хотя это и глупо. Разводим, разводим, разводим. И все время видим нулевую линию на графике.

А потом вдруг раз — и раствор начинает действовать: сердце бьется! Снова разводим — и эффект пропадает. Опять разводим — действует. Условно говоря, при разведении десять в минус третьей — вот такая активность. При десяти в минус пятой — нулевая. При десяти в минус десятой — все еще пустыня на графике. А в минус семнадцатой — неожиданный пик. Что именно действует, если активного вещества в растворе давно уже не осталось?.. Структура воды, которая помнит, что в ней было растворено?»

Кедров и его сотрудники дошли до разведения десять в минус 200-й, я потом побывал и дальше. И могу подтвердить — эффект есть! Но соваться с этим в официальную науку — башку снесут. Вот у меня здесь выписано и красной чертой подчеркнуто мнение официальной науки: «Ссылки на память воды… не имеют научных оснований». Поэтому биться головой о бетон я не намерен. Я видел, что делает с людьми система, против которой они пошли. Сколько на моих глазах людей затоптали! Вайнберг, Белоярцев, потом грузин этот… Гочичашвили, кажется. Они все пытались через официальную науку пробить то, что стояло на тот момент в стороне от основного русла. Дело в том, что если твой препарат находится неподалеку от мейнстрима и немного что-то улучшает по сравнению с имеющимися, — ты пробьешься. А если нет — сожрут. Сейчас вайнберговские дээнковые игрушки в аптеках продаются под названием «Деринат», а тогда Вайнберга затоптали. А Гочичашвили! Или Гочичиладзе? Не помню уже… Он занимался цитомидинами — это короткие цепочки аминокислот, которые служат микрогормонами и сигнальными веществами. И выделял их из печени акулы. Цитомидины стимулируют иммунитет. У парня получались отличные результаты по лечению рака. Его цитомидины стимулировали иммунитет, который уже сам разбирался с раком. Правда, были нехорошие побочные эффекты, поэтому я ему говорил: лучше надо очищать препарат! А для этого не пытаться пробить что-то здесь, а валить за границу. Тем более что это был уже конец восьмидесятых, и всем умным людям было ясно, что подыхающий Союз скоро развалится. Потерпи! Но он меня не слушал: «Я здесь пробьюсь!» Ну и «пробился» — довели до инфаркта.

…История науки действительно полна подобного рода трагедий. Тот же упомянутый Кардановым «Деринат» — натриевая соль ДНК, полученная из молок рыбы осетровых пород и считающаяся весьма перспективным лекарством, сейчас продается во всех аптеках для лечения целого спектра недугов, начиная от простудных и заканчивая онкологическими. Этот препарат на основе ДНК укрепляет иммунитет и усиливает лимфодренаж, помогает организму убивать инфекцию, излечивает язву желудка и двенадцатиперстной кишки, ускоряет детоксикацию и снижает вредоносность химиотерапии, помогает при лучевой болезни и простатите, лечит трофические язвы (в том числе при сахарном диабете). Был даже случай, когда на этапе испытания препарата у больного с гангреной большого пальца ноги произошла самоампутация — организм отторг гниющие ткани, палец отвалился, а место отпадения было покрыто свежей тонкой кожицей. Препарат этот вводят инъекциями, прыскают в нос. Список болезней, при которых препарат применяется, поражает. Не менее чем список страданий, выпавших на долю его автора.