Читать книгу "Путин против Путина. Бывший будущий президент - Александр Дугин"

Путина как сущности — не существует

Парвулеско дает совершенно другой контекст, отличный и от официоза, и от западного представления о Путине. Он вписывает Владимира Путина в ход глобальной мировой истории. Рядом с ним находится Александр Македонский, Наполеон, де Голль, Сталин, Гитлер, Ленин, тайные спецслужбы и великие завоевания. Парвулеско рассматривает Путина в совершенно другой текстуре. То, что ускользает от людей, работающих на западный заказ, либо с постсоветским официозом, Парвулеско замечает. Одна оговорка Путина, одно замечание, какой-то жест, который он делает во время зарубежной поездки, достаточен для того, чтобы осуществить этот постмодернистский инсайд в имперской системе координат.

Важно не столько, что думает сам Путин об этом складывающемся образе деятеля — удивительного и притягательного, не то, что думает его окружение, важно то, насколько мы понимаем тот контекст и текстуру имперского проекта, в котором такие трансформации возможны. Как в свое время доказал немецкий писатель Новалис, мы больше узнаем о быте древних времен из совершенно фантастических сказок, чем из точного досконального описания ситуации хронистами, поскольку хронисты описывают не что иное, как скучность и серость своего парадигмального образования, в то время как поэты, описывая фантастический мир, попадают в точку. Только абсолютно устаревшие, неадекватные и умственно неполноценные люди, такие как ранний Людвиг Витгенштейн или поздние позитивисты, могут говорить о том, что для исследования необходим атомарный факт. Таких фактов нет — искали и более серьезные люди, нежели современные российские обыватели, искали очень пронзительные и острые умы. Путина, как сущности, реальности, личности — не существует, а версия, которая предлагается Жаном Парвулеско, заслуживает самого серьезного рассмотрения, поскольку она метафизически, интеллектуально, стилистически и визионерски обоснована самой метафизикой нашего большого пространства и нашего великого народа. Именно поэтому Путин — строитель великой Евразийской Империи — это самое, что ни на есть, реалистичное, самое верное и самое правильное понимание его миссии, в то время, как весь тот мусор, который пишут и в его поддержку, и против него, сгниет раньше, чем Путин перестанет быть премьером. Но Путин-имперостроитель останется надолго, даже если он сам будет многократно отвергать этот образ, все равно именно он и будет составлять портрет нашей эпохи — не только самого Путина, но и России. Евразийская Империя неизбежно вписана в догматический ход вещей. Это понимают Роберт Гейтс, Джеффри Хоскинг, а также вся западная элита, управляющая сегодняшним миром. Евразийская Империя была, есть и будет. И Путин с ней совершенно очевидным образом связан.

Евразийство как идеология нового президента

Евразийская идеология оптимально соответствует тем историческим задачам, которые стоят перед Владимиром Путиным. Основные проблемы нынешней политической ситуации: отсутствие реальной консолидации политического класса вокруг Путина, невразумительность центристских партий, готовность некоторых высокопоставленных чиновников при удобном случае перейти в прямую конфронтацию новому Президенту при поддержке определенных крупных СМИ и интеллигенции, сохранение антироссийских настроений в Евросоюзе и некоторых республиканских кругах США.

Инерциальный (вялотекущий) сценарий развития политической ситуации в преддверии выборов, сохранение всех основных нынешних тенденций (видимость стабильности, статус-кво) маловероятны. Следует думать о возможных дополнительных сценариях. Евразийство оптимально как идеология Президента для действия именно в критической ситуации. Евразийство придаст политической позиции Президента то содержание, которое было обозначено в начале первого срока президентства Путина, но потом отложено и затерто, подменено политтехнологическими ходами и поверхностными зрелищами.

Евразийство придаст активное политическое содержание патриотической политике (национальной идее). Евразийство мобилизует на дело укрепления государственности не только сочувствующие этому начинанию силы, как правило, пассивные (русское большинство, чиновничество, широкие массы), но и нейтральные и даже отрицательно настроенные в отношении этого проекта активные слои (национальные и религиозные меньшинства, интеллигенцию, магнатов). «Малые народы за великую Россию!»

Евразийство предлагает непротиворечивый сценарий международной стратегии — третий путь между глобализацией и изоляционизмом; это «частичная глобализация» или «глобализация больших пространств». Эта модель предполагает дифференцированное отношение к другим «большим пространствам» — европейскому, американскому, тихоокеанскому, арабскому. Это позволяет России накапливать внутренний потенциал и тонко лавировать между интересами других геополитических полюсов для своей выгоды.

Евразийство предполагает реальное политическое насыщение всех пропрезидентских сил, шире — всех слоев населения, осознающих или склоняющихся к осознанию своей персональной зависимости от дела укрепления Российского государства.

Потенциальный спектр электората, который поддерживает Путина как такового и особенно будет готов поддержать евразийского Президента, намного шире идеологически блеклых, искусственных партийных образований с незначительным мобилизационным потенциалом и неуклюжей политикой. Кроме того, при правильном оперировании с евразийской идеологией новый Президент получает возможность выбрать определенную часть национально и социально ориентированного электората, серьезно питающего политическую (левую) оппозицию (поддержку определенного сектора правых новый Президент не рискует потерять в силу прямой зависимости части этих сил от Кремля и процентной незначительности этого сектора в целом).

Евразийство предполагает идеологическую базу для последовательного «крестового похода» против экстремизма и мировоззренческих структур терроризма — в форме радикального исламизма, национал-сепаратизма, великодержавного шовинизма и социального (левого) радикализма. Причем евразийство не только фундаментально и содержательно обосновывает необходимость жесткого мировоззренческого противодействия этим явлениям, но в каждом конкретном случае предлагает позитивную альтернативу в виде принимаемых и защищаемых самим евразийством ценностей: традиционный ислам, теория прав народов и этнокультурных автономий (без перспективы политического обособления), геополитический евразийский патриотизм, умеренно социальная ориентация экономики. Евразийство не только уничтожает противника идейно, но и привлекает на свою сторону широкие массы колеблющихся, которые при других конфигурациях могли бы выступить против российской государственности и нового Президента.

Евразийство имеет свою формулу для всех основных экономических страт российского общества. В электоральном смысле оно обращается к «обездоленному большинству», к бедным слоям населения, составляющим большинство голосующих россиян. Здесь на первый план выходит социальная риторика (социальная справедливость, национализация природной ренты и т. д.). Кадровый состав евразийства формируется, напротив, из представителей мелкого и среднего бизнеса с достаточной долей эффективного пассионарного чиновничества (способного на мобилизацию). Крупным российским магнатам евразийство предлагает осмыслить прямую взаимосвязь их бизнес-структур с геополитической судьбой самой российской государственности, привить им геополитическую ответственность (что свойственно всем крупным национальным и транснациональным корпорациям США, Европы, Японии и т. д.). Таким образом, модель евразийской экономики: удовлетворяет запросу масс на социальную справедливость; поощряет инициативу среднего класса; внушает геополитическую ответственность крупным магнатам.