Читать книгу "Год в Провансе - Питер Мейл"

Через некоторое время мы сообразили, что любовь к оружию — это всего лишь проявление национальной страсти к снаряжению и аксессуарам. Типичный француз непременно желает выглядеть экспертом всегда и во всем, и когда он решает заняться теннисом, велосипедным спортом или горными лыжами, то больше всего опасается, что его ошибочно сочтут новичком. Поэтому первым делом он приобретает профессиональное снаряжение. Это очень просто, а главное — быстро. Несколько тысяч франков — и его уже невозможно отличить от прославленного аса, участника Уимблдонского турнира, Зимних олимпийских игр или Тур-де-Франс. А когда дело касается la chasse,[160]выбор аксессуаров практически неисчерпаем, и к тому же все они имеют особенно опасный и мужественный вид.

Мы вдоволь налюбовались на них незадолго перед открытием сезона на рынке в Кавайоне. Прилавки там сделались похожими на небольшие военные склады: они были завалены патронташами и кожаными ружейными ремнями; жилетками с тысячью карманов на молнии и специальными мешками для дичи, très pratique,[161]потому что с них легко состирываются пятна крови; сапогами и высокими ботинками на шнуровке вроде тех, что носят наемники в Конго; устрашающего вида ножами с девятидюймовым лезвием и компасом, вставленным в рукоятку; легчайшими алюминиевыми флягами вроде бы для воды, но на самом деле для pastis; какими-то сложными ремнями с металлическими кольцами и специальной петлей для штыка, вероятно, на тот случай, если боеприпасы кончатся и дичь придется уничтожать холодным оружием; камуфляжными шапками и штанами; складными полевыми примусами и упаковками с сухим пайком. Здесь было все, что может понадобиться человеку, решившему бросить вызов диким лесным тварям, за исключением самого важного охотничьего аксессуара — того, что оснащен четырьмя ногами и носом, заменяющим радар.

Выбор chiens de chasse[162]— это чересчур тонкий вопрос, и ее не следует покупать просто так, через прилавок. Нам говорили, что ни один серьезный охотник никогда не приобретет щенка, не познакомившись сначала с обоими его родителями. Судя по виду многих знакомых нам охотничьих псов, найти их отцов было бы крайне затруднительно, но среди всех невероятных гибридов все-таки существуют три более-менее выраженных типа: собаки грязно-рыжего цвета, напоминающие большого спаниеля; собаки, похожие на невысоких, вытянутых в длину гончих бигль; и собаки, принадлежащие к другой разновидности гончих, — высокие, худые как велосипед, с морщинистыми, скорбными мордами.

Каждый охотник считает свою собаку уникально одаренной, и у каждого в запасе имеется как минимум пара историй о ее невероятной храбрости и выносливости. Слушая эти байки, мы постепенно прониклись уверенностью, что все охотничьи собаки отличаются невероятным умом, верностью и послушанием, и нам не терпелось увидеть их в действии в первый день сезона. Возможно, вдохновленные их примером, и наши собаки наконец займутся делом, вместо того чтобы целыми днями гонять ящериц и нападать на старые теннисные мячи.

Охота в нашей части долины началась после семи утра оглушительной канонадой, доносящейся сразу с четырех сторон. Судя по интенсивности стрельбы, каждый, высунувший нос из дома, подвергал себя смертельной опасности, поэтому, отправляясь на прогулку с собаками, я захватил белый носовой платок, чтобы в случае необходимости сразу же сдаться. Крайне осторожно мы пошли по тропинке, что начиналась за домом и вела в деревню, надеясь, что любой охотник, не пожалевший деньги на лицензию, постарается удалиться от прохоженных троп и углубиться в чащу выше на склоне.

Первое, на что мы обратили внимание в лесу, — это молчание птиц. Похоже, все опытные и сообразительные пернатые при звуке первых же выстрелов поспешили убраться в более безопасное место вроде Северной Африки или центра Авиньона. В былые лихие времена на ветках деревьев развешивали клетки с птицами, чтобы те пением подманивали своих диких сородичей на расстояние выстрела, но сейчас такой способ охоты запрещен, и охотникам приходится полагаться только на знание леса и повадок крылатой дичи.

В тот день мы увидели такое количество охотников, собак и оружия, что его было бы вполне достаточно для уничтожения всей популяции кроликов и дроздов на юге Франции. Однако охотники не спешили углубиться в лес и вообще не уходили далеко от тропинки. Шумными кучками они собирались на полянках и в просветах между деревьями, курили, смеялись, прихлебывали из фляжек, отрезали большими ножами куски saucisson, но никакой активной охоты, то есть единоборства человека и дрозда, мы не заметили. Возможно, охотники израсходовали все свои патроны во время утреннего салюта.

А вот собакам, в отличие от хозяев, не терпелось заняться делом. После долгих месяцев, проведенных взаперти, свобода и лесные запахи ударили им в голову, и псы описывали широкие круги вокруг охотников, не отрывая носов от земли и дрожа от возбуждения. На каждой собаке был толстый ошейник с маленьким бронзовым колокольчиком — la clochette. Эти колокольчики, как нам объяснили, имели двойное назначение: во-первых, по их звону владелец мог определить, с какой стороны собака гонит на него дичь, и правильно прицелиться, а во-вторых, они спасали собакам жизнь, потому что благодаря им охотники понимали, что в кустах шуршит не кролик или кабан, а их собственный пес. Naturelement, ни один серьезный охотник и без того не станет стрелять в дичь, которую не видит, — так мне, по крайней мере, говорили. Но лично я не был до конца в этом уверен. После всех выпитых с утра фляжек с pastis и marc шуршание в кустах может стать для стрелка непреодолимым соблазном, а ведь виновником этого шуршания может оказаться и человек. А этим человеком вполне могу оказаться я. Возможно, на всякий случай мне тоже стоило нацепить колокольчик.

Еще одно назначение clochette стало очевидным ближе к полудню: он помогал владельцам отыскать своих псов и таким образом избежать позорного возвращения с охоты в одиночку. На деле охотничьи собаки оказались бродягами и разгильдяями, а вовсе не теми дисциплинированными и верными спутниками человека, какими мы их себе представляли. Они подчинялись только зову своего носа, абсолютно не следили за временем и категорически отказывались прерывать охоту ради ланча. Конечно, колокольчик не гарантировал, что собака прибежит по первому зову хозяина, но он помогал хотя бы примерно определить, где она находится.

Вскоре после одиннадцати одетые в камуфляж фигуры двинулись мимо нашего дома к своим машинам, оставленным у дороги. Только немногие из них возвращались с собаками. Остальные свистели и безнадежно кричали в сторону доносящегося из леса перезвона колокольчиков: «Vieng ici! Vieng ici!»[163]

Большинство призывов оставались без ответа, и голоса хозяев становились все громче и раздраженнее. В конце концов охотники сдавались и ехали домой без собак.