Читать книгу "Лабиринт судьбы - Юлия Красовская"

Наташенька, что же ты наделала? Ему не надо было тогда на даче ждать следующего утра, а увезти ее сразу, немедленно, думал он. А так что же получилось? Оставшись наедине со своими мыслями, она испугалась и убежала. Если бы он мог предположить, что Наташа сможет вот так уехать, не сказав ему ни слова, он ни за что не отпустил бы ее от себя тем вечером… Бедная маленькая девочка… Но ничего, он найдет ее!..

Подойдя к двери, он прислушался. В коридоре тихо… Надо постараться незаметно дойти до ванны. Только бы не встретить Веру по дороге.

В ванной он понял: видеть жену он сейчас просто не может. Не может заглянуть ей в глаза, не может говорить с ней, не может, как это бывало раньше, вместе с ней пить утром чай.

Между тем Вере не терпелось поговорить с мужем, поэтому, услышав, что он прошел в ванную, она сразу начала накрывать на стол.

Александр Иванович долго не выходил. Вера слышала, как шумела вода. Потеряв терпение, она постучала. Щелкнув замком, он открыл дверь.

— Доброе утро, Сашенька! Завтрак готов, — приветливо сказала Вера.

— Я не голоден, — коротко ответил он, стараясь не смотреть жене в глаза.

— Но ты же со вчерашнего дня ничего не ел… — забеспокоилась Вера. — Что-то случилось?

— Нет-нет, ничего, — торопливо ответил он. Испугавшись расспросов о здоровье, быстро добавил: — Знаешь, кофе я, пожалуй, выпью.

Обжигая язык, Шубин наскоро выпил крепкий кофе, торопливо оделся и вышел из дома.

Яков Михайлович Грабе был известен среди художников как талантливый искусствовед и большой ценитель старины. Но, несмотря на творческую профессию, был тем не менее человеком практического склада ума, о чем, разумеется, отлично знали его друзья. Они не раз обращались к нему за советами в самых затруднительных случаях, зная, что всегда получат от него помощь даже в самой безвыходной ситуации.

Свои отношения с Грабе Шубин не мог бы назвать дружескими, однако приятелями они все же были давно. Поэтому он так обрадовался, столкнувшись случайно с Яковом Михайловичем в холле училища.

После взаимных приветствий Шубин вдруг спросил:

— Не могли бы вы, Яков Михайлович, уделить мне немного времени?

Первой мыслью Грабе было отказать, сославшись на важную встречу с ректором училища, которая ему действительно предстояла. Однако, увидев, с какой надеждой смотрит на него собеседник, он не смог этого сделать. К тому же Шубин был не из тех, кто часто обращается за советом, поэтому Грабе счел нужным ответить:

— С удовольствием, дорогой Александр Иванович!

— Тогда зайдем в кафе, выпьем по чашечке кофе, — предложил Шубин.

Днем кафе пустовало. Яков Михайлович пил крепкий кофе маленькими глотками. Будучи человеком опытным в житейских вопросах и к тому же хорошо знающим людей, он не удивился, услышав рассказанную ему историю. Или сделал вид, что не удивился. Собеседника своего он не перебивал, лишь бросал на него время от времени внимательные взгляды. Дождавшись, пока тот закончит свой рассказ, спросил:

— Вы поведали мне это, чтобы спросить совета? Или хотели просто высказаться?

— Сам не знаю… — ответил Александр Иванович. — Со мной еще ни разу ничего подобного не случалось…

— Понятно. — Яков Михайлович сделал еще глоток кофе и продолжал: — Александр Иванович, дорогой вы мой, я полагаю, что это любовь. Человек, который никогда в своей жизни не испытывал такого рода ощущений, рано или поздно сталкивается с этой штукой. И вы, дорогой Александр Иванович, как человек творческий, не стали исключением. Просто к такому повороту событий надо быть готовым, а вы не были готовым, потому и чувствуете себя так скверно. Теперь вопрос — что делать? Да-да, вечный вопрос! Выбор за вами. Во-первых, вы можете забыть об этой истории…

Видя, что Шубин протестующе замахал рукой, Грабе лишь немного повысил голос:

— Во-вторых, вы можете сделать выбор между вашей супругой и этой девушкой, не имею чести знать ее имя. И наконец, в-третьих: предстоит выбор между вашим искусством и девушкой.

— Но…

— Одну минуту, любезнейший Александр Иванович, я все же продолжу, — тут Яков Михайлович отставил в сторону чашку и заговорил еще более серьезным тоном: — Выбор между вашей супругой и другой девушкой — это сугубо личный ваш выбор, согласитесь. Однако выбор между искусством и любовью — это, согласитесь, касается не только вас. Я не побоюсь сказать: это касается мировой общественности. Ну-с, дело за вами.

— Минуту… Я не совсем понял…

— А что же тут непонятного? — голос Якова Михайловича снова стал мягким и участливым. — Нельзя, чтобы эмоции, какие бы они ни были, мешали искусству, которому вы служите. Оно — ваш бог, а двум богам одновременно служить нельзя!..

Они уже давно расстались, тепло простившись на углу, а слова Якова Михайловича еще долго звучали у Шубина в ушах.

Что и говорить, Грабе очень четко выразил в нескольких фразах всю гамму переживаемых Александром Ивановичем чувств. Все было предельно ясно: Вера или Наташа? А если он сделает выбор в пользу Наташи, то — искусство или любовь?

По набережной шли, обнявшись, пары. Изредка долетал до него их счастливый смех. Провожая их глазами, Шубин чувствовал зависть — ему было так одиноко…

Возвращаться домой ему не хотелось. Там Вера… Ах, совсем не те глаза хотел бы он сейчас увидеть!.. «Наташенька, девочка моя, почему сейчас, а не раньше встретил я тебя? Но ничего, ничего… Расстаться с Верой будет легко, ведь детей у них нет… Ребенок?» И тут впервые за многие годы ему пришла в голову мысль о ребенке. Странно — раньше он об этом никогда не думал… Действительно, почему, прожив всю жизнь вместе, у них нет детей?

Пусто… А ведь он еще не так стар, и если бы они с Наташей были вместе, у них мог бы родиться ребенок! Сын — продолжатель его дела… Ведь именно так появляются династии художников…

Это все Вера виновата — она не хотела детей!..

Становилось холодно. Поежившись от налетевшего ветра, Шубин нехотя повернул к дому.

— Саша! Ну где же ты ходишь? — бросилась к нему Вера, лишь только он перешагнул порог. — Я волнуюсь, места себе не нахожу!

— Кто-нибудь звонил? — не обращая внимания на ее слова, спросил Шубин.

— Да, звонили из Дома художников по поводу осенней выставки, — расстроенная невниманием мужа, ответила Вера. — Просили перезвонить.

— Кто-нибудь еще звонил?

— Нет. Ужинать будешь? — с надеждой спросила Вера.

— Нет, спасибо.

Взяв телефон, он прошел к себе в мастерскую.

Глава 23

Утро было пасмурным, неприветливым. В открытую форточку дул сырой, холодный ветер. Поежившись со сна, Вера накинула халат и закрыла окно.

Подушка мужа была не смята, значит, опять спал в мастерской. Вера задумалась. Странно… Вообще, все, что происходило вокруг нее все последние дни, напоминало сцены из какого-то спектакля. Вот только в отличие от всех остальных, знавших и свои роли, и дальнейшее развитие пьесы, своей роли она не знала…