Читать книгу "Любовник ее высочества - Хейвуд Смит"

Внезапно до нее донеслось еле слышное звяканье металла о металл, грохот дерева по камню, скрип кожаных ремней и монотонный стук копыт по мостовой. Она понимала, что эти звуки означают скорую беду. Дрожь пронзила ее от корней волос до кончиков пальцев.

Она быстро погасила обе свечи в комнате и ощупью добралась до окна. С начала осады наружные стены Тюильри были не освещены, и отсутствие света мешало видеть берега Сены. Ее глаза, с трудом привыкая к темноте, разглядели процессию, осторожно продвигающуюся вдоль дальнего берега реки.

Армия. Но чья? Она должна это узнать. Префонтейну можно было верить, но посылать за ним сейчас означало привлечь к себе пристальное внимание. Она подумала, не разбудить ли Фескье, ведь Фронтеньяк не знает никого из Фронды. Больше никого нет. Впрочем…

Луиза поспешила в соседние покои, прошла мимо спящих на кушетке женщин и осторожно присела возле одной из них. Первое, что она сделала, – закрыла ей рот рукой, и Корбей открыла глаза с выражением испуга. Луиза требовательно прошептала:

– Пойдемте со мной, и ни звука. Вы мне нужны.

Корбей подчинилась.

Вернувшись в спальню, Луиза подвела Корбей к окну.

– Вы хотели мне помочь. Это ваш шанс.

Несмотря на умение прятать свои истинные чувства, Луиза не смогла скрыть дрожь в голосе.

– Слушайте. Они идут. Если это наши полки, мы спасены. Но если это войска Тюренна, нельзя терять ни минуты. Мы должны известить Конде, предостеречь его.

Корбей вглядывалась в нестройную колонну, которая, шурша, двигалась вдоль набережной. Голос ее был тих, но решителен:

– Это должен быть монсеньор принц. Посмотрите внимательнее. Они двигаются к Шарантону. Если бы это были войска Тюренна, они обязательно бы столкнулись с нашим лагерем. Тогда был бы бой – или, по меньшей мере, тревога.

– Пожалуй… И Тюренн никогда не атакует ночью. – Луиза, успокоившись, обессиленно упала в кресло, нервно обмахиваясь веером из страусовых перьев. Слова Корбей подтвердили ее собственные надежды, но остатки сомнений все еще тревожили ее. Она недоумевала – почему ее не известили о передвижении. Монсеньор принц должен был послать ей сообщение.

Как она может предотвратить катастрофу, если ей ничего не известно?

Луиза разглядывала молчаливую женщину у окна, ее мучили сомнения. Не делает ли она серьезной ошибки, втягивая в это Корбей? Нет, не делает, – решила она. Луиза наблюдала за ней последнее время, и инстинкт говорил ей, что этой молодой женщины можно не опасаться, она не похожа на интриганку. И сейчас самое подходящее время, чтобы использовать ее. Хотя их конфликт из-за Филиппа внес в их отношения мучительный разлад, жена Филиппа больше всех подходила для поставленной задачи. А это сейчас самое важное.

Принцесса заговорила так небрежно, как если бы обсуждала жару:

– Если Конде снялся с места, Тюренн закроет город.

Тогда все, что они могут сделать, только ждать, а это она ненавидела больше всего на свете.

Корбей помолчала, а потом сказала то, что думала и Луиза:

– Битва начнется завтра утром.

– Да, завтра.

Печаль и ликование переплелись в душе Луизы. Завтра. В этом слове теперь была вся ее надежда, завтра могло быть самым великим днем ее жизни.

На мгновение силуэт Корбей попал в луч света: поза строгая, как у римской статуи, стройная фигура, пряди темных волос, обрамляющие точеное лицо и мягкой волной падающие на плечи.

Корбей прошла через темную комнату в гардеробную, на ощупь нашла кремень и зажгла свечу. Тени, рожденные тусклым светом, превратили комнату в подобие мрачной могилы, слабый свет казался зловещим, угрожающим. Корбей поставила свечу возле Луизы и вернулась на свое место.

Луиза сохраняла на лице равнодушное выражение. Жена Филиппа осторожно взяла у нее из рук веер и стала обмахивать их обоих. Веер шелестел, распространяя острый, особый запах духов Луизы, но дело было уже не в жаре, а в вопросе – выживут ли они.

– Вы боитесь? – спросила Корбей. Это было скорее утверждение, чем вопрос.

Обычно Луиза предпочитала избегать прямого ответа на такие бесхитростные вопросы. Но эта ночь была так темна, что она позволила себе роскошь быть честной.

– Боюсь? Это все лишь обостряет – каждый звук и каждое ощущение. Я люблю это. – Она следила за движениями тонких рук Корбей. Веер двигался из стороны в сторону, принося запах лилий, исходивший от Энни. Жена Филиппа всегда так искусно демонстрировала свою скромность и не была откровенной ни с кем. Но Луиза не доверяла этой видимой невинности. Она знала, что под внешним холодным спокойствием Корбей таится пламя.

Она окинула взглядом грудь Корбей и спустилась ниже, к животу. Злоба и боль обиды охватили ее. Ни одну женщину она так не ненавидела в эту минуту. Почему у нее будет… ребенок, которого никогда не будет у Луизы. А она о нем так мечтала.

Зависть сжала ее сердце, и она почувствовала горечь во рту. Но прочь эти мысли. Ее ждут величие и слава. Эта ночь так значительна, что сейчас не место унынию и сожалениям.

Утро может принести победу и радость, но, быть может, и смерть. Она закрыла глаза, вновь слыша шум толпы в Орлеане, дыхание людей, хрупкое, колеблющееся равновесие между опасностью и удачей, обострявшее каждое ощущение. Она вздрогнула, переполненная чувством восторга при воспоминании о своем триумфе в Орлеане. Она схватила изящную руку Корбей и хрипло проговорила:

– Может быть, вы уже жалеете, что решили нам помогать? Тогда как быть с сетованьем солдат, которые тронули ваше сердце и заставили вас присоединиться к нам? Уж не хотите ли вы все забыть?

– Нет, я верна Фронде. У меня нет любви ни к регентше, ни к Мазарини. Но я не могу забыть о цене, которую, может быть, придется платить завтра. И я не перестаю удивляться каждому, кто и в самом деле может желать такого развития событий. Какая тогда разница?

Ответ Луизы звучал жестко:

– Разница есть. Мы должны верить в победу, бороться за нее до последнего. Иначе мы потеряем Францию. Не завтра, не через месяц, возможно, даже не через год, но если день победы Мазарини придет, то платой будет потеря самостоятельности Франции и наших надежд на воцарение короля Людовика. – Она выпрямилась. – Вы не боитесь, что Мазарини отправит Людовика прямиком на тот свет? О, конечно, не сам. Королева так увлечена этим человеком, что ничего не заподозрит, если Людовик XIV заболеет и умрет.

Корбей в ужасе отшатнулась.

– Яд? Он не посмеет.

Луиза покачала головой.

– Это будет не первый случай в истории Франции, когда ее король неожиданно умирает от обычной болезни. – Ее следующие слова вырвались непроизвольно: – Завтра мы освободим Францию от Мазарини и его испанской суки. Тогда я обвенчаюсь с Людовиком. – Она устремила напряженный взгляд на Корбей. – Его мать сама сказала это, когда я впервые увидела новорожденного короля, своего кузена. Тогда мы вдвоем взойдем на трон, и никто не сможет отнять его у меня. Я буду королевой, и династия Бурбонов снова будет править Францией. – Ее слова колоколом звенели в душном, жарком воздухе. – Я рождена для завтрашнего утра. Меня не возьмет пуля, не заденет стрела. Бог защитит меня, и трон Франции будет великим призом.