Читать книгу "Три заповеди Люцифера - Александр Овчаренко"

На этом господа (или товарищи?) заканчиваю, нечего в пустую языком молоть. Что хотел, я сказал, а если что сбрехал для красного словца, так извините.

С рабочим приветом Константин Крутояров.

— Итак, что скажете, подполковник? — задал вопрос Баринов, видя, что Каледин оторвался от текста и задумчиво крутит письмо в руках, словно выискивая дополнительную подсказку.

— Скажу, что Крутояров не убивал. Убийца бы не стал обелять себя таким образом, а судя по тому, что, находясь в розыске, Крутояров рискнул подать о себе весточку, совесть свою он не до конца пропил, да и своей принадлежностью к рабочему классу натурально гордится. Нет, он не убийца, но в его лице мы имеем важного свидетеля.

— О котором убийца и не подозревает, — добавил Баринов. — Всё верно, подполковник, а если учесть добытую Вами на свадьбе информацию, то простое на первый взгляд уголовное дело приобретает непонятный мистический оттенок. Хотя я уверен: никакой мистики здесь нет, но необычное, я бы даже сказал, редкое сочетание фактов, делает расследование весьма интересным. Повезло Вам, подполковник! Другие сотрудники годами сидят на банальной контрабанде оружия или набившей оскомину торговле героином, а у Вас что ни дело — то детектив в пёстрой обложке. Признайтесь, подполковник, на досуге балуетесь подобным чтивом?

— Никак нет. Мне сейчас по душе больше исторические романы.

— С чего бы?

— Ситуация обязывает.

— Приятно слышать, а то мне ваши недоброжелатели докладывают, что, дескать, опять наш «офицер для особо деликатных поручений» крутит роман с одной очень заметной дамой.

— Владимир Афанасьевич! Я человек холостой и любые инсинуации на этот счёт воспринимаю как личное оскорбление. Поверьте мне на слово: моя личная жизнь никаким образом не бросает тень на высокое звание офицера спецслужбы, — возмущённо произнёс Кантемир, при этом лихорадочно пытаясь угадать, кого из его пассий на этот раз имел в виду заместитель.

— Реакция ваша, подполковник, натуральная, я бы даже сказал, правдоподобная, — улыбнулся генерал-лейтенант. — Вы конечно, правы, ваши увлечения — дело сугубо личное, но если хотите знать моё неофициальное мнение, то Вы для неё, подполковник, мелковаты. Фактура не та!

— Да для кого я мелковат? — вновь возмутился Каледин и словно перед дракой расправил плечи.

— Да для госпожи Железновой! Она женщина сильная, властная! Если что не так — в порошок сотрёт, и на принадлежность к «конторе» не посмотрит. А мне ценного сотрудника в Вашем лице терять, сами понимаете, никак нельзя. Так что Вы, подполковник, лучше увлекайтесь романами историческими, оно безопасней и для кругозора полезней.

— Я могу идти?

— Можете. И постарайтесь, подполковник отыскать любителя эпистолярного жанра, пока он ещё жив.

— Вы имеете в виду Константина Крутоярова?

— Именно его. Очень мне ситуация не нравится: кто-то торопливо, но профессионально зачищает концы. Три дня назад в Лондоне был убит находившийся в международном розыске бывший директор Уральского механического завода Валерий Бритвин.

— Бритвин? А разве он имеет какое-то отношение к «Свеколкинскому» делу?

— На первый взгляд, никакого. Однако в последнее время из нашего закрытого ведомства информация регулярно уходит на сторону, и я не поручусь, что новость о свидетеле убийства Крутоярове не была доведена до исполнителя.

— Неужели «крот»?[21]

— Не думаю, что это проделки коллег из-за «бугра». Скорее всего, кто-то из наших сотрудников решил подзаработать на профессиональных секретах. К сожалению, такое случается!

В этот момент стоявшие в углу кабинета напольные часы громко и как-то печально отбили десять ударов.

— Время! — вздохнул Баринов. — Время всегда наш враг! Его вечно не хватает, так что советую Вам, подполковник, поторопиться.

— Страна большая, дел много, а жизнь коротка, — тихо произнёс Кантемир.

— Что Вы сказали? — повысил голос генерал-лейтенант.

— Я говорю, Владимир Афанасьевич, что страна большая, дел много, а зарплата одна. Может, хоть премию выпишете, а то я в последнее время поиздержался в оперативных целях.

— Бог подаст. Вы, подполковник, ужинайте дома, а не в ресторане, тогда и офицерской зарплаты будет хватать.

— Может, мне и работу на трамвае ездить? — недовольно пробурчал Каледин после того, как тщательно закрыл за собой тяжёлую створку двери в начальственный кабинет.

Иногда «офицер для особо деликатных поручений» позволял себе капризничать. Нет, что ни говори, а близость к сильным мира сего портит характер.

Часть 2. Прогулки на ощупь

«Перед Смертью все равны, ибо Смерть — есть слуга Вечности».

Вторая заповедь Люцифера.

«Люди золото, просто жизнь сволочная».

Михаил Веллер «Человек системы».

Глава 1

20 часов 00 мин. 5 октября 20** года.

г. Москва, Камергерский переулок

Его вызвали на встречу условным телефонным звонком. Приятный женский голос произнёс фразу о командировочных расходах в размере 20000 рублей.

— Вы ошиблись, это не бухгалтерия, — ответил он и повесил трубку. Фраза о командировочных расходах означала срочность вызова, а упомянутая сумма — время встречи, 20 часов 00 минут. Работодатель любил точность, и опоздание приравнивал к провалу операции.

Странный это был человек — старый, капризный, и, по всему видно, очень богатый. Как он на него вышел, Герман так и не понял, но с тех пор работал только на него одного. Это было одним из условий Старика. Так Герман мысленно окрестил работодателя.

— Работа на одного заказчика значительно снижает вероятность Вашего провала, — проскрипел Старик на первой встрече. — А чтобы у Вас, юноша, не возникло желания заработать дополнительные деньги на стороне, я Вам буду хорошо платить, даже очень хорошо. Это компенсирует Ваше вынужденное безделье.

Старик не соврал, платил он действительно хорошо. Денег было так много, что другой бы на месте Германа стал подумывать о том, чтобы отойти от дел и остаток жизни провести в краю, где в мангровых зарослях навсегда запуталось лето, а ступни ног лижет ленивый прибой. Однако Германа такой расклад не устраивал. Для него «заказы», которые время от времени подбрасывал Старик, и была сама жизнь. Только получив очередной «заказ», он чувствовал, как кровь по жилам начинала струиться быстрее, сознание становилось ясным, мысли — чёткими и сама жизнь приобретала определённый смысл. После выполнения «заказа» наступала вторая фаза превращения: на Германа накатывала тёплая волна ни с чем не сравнимого удовольствия, после которой он себя чувствовал обновлённым и помолодевшим. Как-то после выполнения очередного «заказа», когда он сидел за столиком итальянского ресторана и задумчиво смотрел, как тёплые капли дождя рисуют дорожки на пыльной мозаике оконного пролёта, из глубины сознания поднялась и выкристаллизовалась фраза «меня словно омыли весенним дождём и напоили молодым вином». И хотя это сравнение пришло Герману на ум впервые, у него не проходило ощущение, что слова эти были однажды им сказаны, только давно, возможно, в прошлой жизни.