Читать книгу "Возвращение в Оксфорд - Дороти Ли Сэйерс"

С мисс де Вайн она часто вела интересные беседы. Эта яркая личность и привлекала и озадачивала Гарриет. У нее складывалось впечатление, что преданность мисс де Вайн интеллектуальной жизни не столько результат спокойного следования естественной или благоприобретенной склонности (как у других донов), сколько мощное духовное призвание, побеждающее все прочие стремления. Ей хотелось узнать о прошлой жизни мисс де Вайн, но было неловко расспрашивать, и после каждого разговора Гарриет чувствовала, что рассказала больше, чем узнала сама. Она догадывалась о каком-то внутреннем конфликте, но трудно было поверить, чтобы мисс де Вайн не понимала собственных подавленных чувств и не умела их контролировать.

Для установления дружеских отношений со студенческой гостиной Гарриет заставила себя подготовить и прочитать лекцию «Детективное расследование в жизни и в литературе» на заседании литературного кружка колледжа. Это была непростая задача. Разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы касаться той несчастной истории, когда она сама оказалась на скамье подсудимых, и слушателям хватило такта не спрашивать ее об этом после лекции. Совсем другое дело — уилверкомбское убийство. Не было никаких очевидных причин не рассказывать о нем — не лишать же студентов удовольствия только потому, что ей, Гарриет, не хочется в каждой второй фразе поминать Питера Уимзи. Лекция хоть и получилась несколько суховатой и академичной, была встречена бурными аплодисментами, и в конце вечера староста старшекурсниц, некая мисс Милбэнкс, пригласила Гарриет на кофе.

Комната мисс Милбэнкс находилась в Елизаветинском здании и была обставлена с отменным вкусом. Сама мисс Милбэнкс была высокой элегантной девушкой, явно состоятельной: она одевалась лучше, чем большинство студенток, и легко относилась к своим интеллектуальным достижениям. Она выиграла незначительную стипендию, не покрывающую расходов, и заявляла во всеуслышание, что стала стипендиаткой лишь потому, что лучше умереть, чем носить уродливую короткую мантию коммонера. В качестве альтернативы кофе Гарриет были предложены мадера и коктейль вместе с вежливыми сетованиями, что условия колледжа не позволяют достать лед для шейкера. Гарриет, которая не пила коктейли после ужина и вынуждена была поглощать херес и мадеру в непривычных количествах с тех пор, как оказалась в Оксфорде, выбрала кофе. Пока напитки разливали в бокалы и чашки, она тихонько посмеивалась. Мисс Милбэнкс вежливо спросила, что ее насмешило.

— Я тут вычитала на днях в «Морнинг стар», что «студенточки», как омерзительно выразился журналист, живут на одном какао, — сказала Гарриет.

— Журналисты, — снисходительно заметила мисс Милбэнкс, — всегда отстают лет на тридцать. Вы когда-нибудь видели какао в колледже, мисс Фаулер?

— А как же, — отозвалась мисс Фаулер, темноволосая коренастая третьекурсница в видавшем виды свитере: как она объяснила, ей было совершенно некогда переодеться, поскольку удалось отделаться от эссе только перед самой лекцией Гарриет. — Я видела какао в комнатах донов. Пару раз. Но я всегда считала, что это просто инфантильность.

— Или воскрешение героического прошлого? — предположила мисс Милбэнкс. — O les beaux jours que ce siècle de fer.[115]И так далее.

— Еще сектантки пьют какао, — добавила другая третьекурсница. Эта была худая, с живым насмешливым лицом. Она не извинялась за свой свитер, явно считая, что такие мелочи не стоят внимания.

— Да, и неустанно осуждают недостатки ближних, — сказала мисс Милбэнкс. — Мисс Лейтон однажды уже «обратилась», но потом ей пришлось обратиться обратно. Счастье было недолгим.

Мисс Лейтон, свернувшись на пуфике у огня, повернула к ним ехидное личико в форме сердечка, которое так и лучилось озорством.

— Мне так нравилось говорить всем в лицо, что я о них думаю! Восхитительно. Особенно сознаваться прилюдно в ужасных, ужасных мыслях об этой Флаксман.

— Да ну ее, эту Флаксман, — фыркнула темноволосая девушка. Ее фамилия была Хейдок, и, как узнала Гарриет, ей прочили Первую степень по истории. — Весь второй курс ей в рот смотрит. Мне это влияние совсем не нравится. И, если хотите знать, с Каттермол творится что-то неладное. Видит бог, мне вовсе не хочется быть сторожем брату своему и все такое, в школе была сыта этим по горло, но будет нехорошо, если Каттермол чего-нибудь натворит. Ты, Лилиан, как староста, могла бы что-то предпринять.

— Дорогая, но что тут сделаешь? — запротестовала мисс Милбэнкс. — Я не могу запретить Флаксман отравлять жизнь окружающим. И даже если б могла, не стала бы. Ты же не хочешь, чтобы я воспользовалась своими полномочиями? И так приходится загонять людей на собрания колледжа. В профессорской не понимают, отчего у нас так мало энтузиазма.

— В их времена, — сказала Гарриет, — все обожали всевозможные собрания и организации.

— У нас много межколледжских собраний, — пояснила мисс Лейтон. — Мы много чего обсуждаем, например возмущаемся прокторскими правилами для смешанных групп.[116]Но интерес к внутренним делам несколько поостыл.

— А я думаю, — упрямо сказала мисс Хейдок, — что мы иногда слишком увлекаемся идеей личной свободы. Если произойдет что-то ужасное, всем будет хуже.

— Ты имеешь в виду охотничьи вылазки Флаксман? Или дурацкие розыгрыши? Кстати, мисс Вэйн, вы слышали о Тайне колледжа?

— Кое-что слышала, — осторожно ответила Гарриет. — Кажется, все это довольно неприятно.

— Это будет особенно неприятно, если не прекратится, — заявила мисс Хейдок. — Я считаю, мы сами должны предпринять частное расследование. Профессорская явно не справляется.

— Да уж, последняя попытка была не очень успешной, — сказала мисс Милбэнкс.

— Вы про Каттермол? Я не верю, что это она. Слишком очевидный подозреваемый. И у нее не хватило бы духу. Она может вести себя как дура и постоянно это делает, но не смогла бы хранить тайну.

— На самом деле единственный довод против Каттермол — это что кто-то написал Флаксман гадкое письмо, когда она отбила у Каттермол молодого человека. Тогда подозрение пало на Каттермол, но остальное-то ей зачем?

— Но ведь правда же, — обратилась мисс Лейтон к Гарриет, — самый очевидный подозреваемый всегда невиновен?

Гарриет засмеялась, а мисс Милбэнкс сказала:

— Кажется, Каттермол уже на все готова, лишь бы обратить на себя внимание.

— Не думаю, что это Каттермол, — сказала мисс Хейдок. — Зачем бы ей писать письма мне?

— А ты тоже их получала?

— Да, но там были только пожелания, чтобы я провалилась на экзаменах, обычная дурацкая записка из вырезанных и наклеенных букв. Я ее сожгла и пригласила Каттермол на ужин.