Читать книгу "Прогулки по Риму - Ирина Степановская"

— Большой привет из Италии, — сказал голос. — Это говорит Лара.

— Ларочка! — Сама не знаю почему, я обрадовалась так, будто приехала моя лучшая подруга. — Как мы все будем рады видеть вас у себя в гостях!

— У меня мало времени, — ответила Лара, и я словно увидела, как она деловито затягивается через мундштук. — Но мы можем увидеться где-нибудь в городе!

— Можно я приглашу вас в какой-нибудь итальянский ресторан?

— О, только не это! — засмеялась она. — Итальянские рестораны должны быть в Италии. Но я с большим удовольствием побывала бы в «Шоколаднице» на Октябрьской площади, куда мы девчонками любили заходить после институтских занятий тридцать лет назад.

Мы договорились о встрече. Я знала, какое кафе Лара имела в виду, но понятия не имела, находится ли оно все еще там, где и раньше. К счастью, кафе оказалось на месте, и вкус блинчиков с шоколадно-ореховой начинкой не изменился почти, по словам Лары.

— Какими судьбами? — начала я, когда Лара с удовольствием вытащила свой мундштук. — Ведь, кажется, вы не собирались в Москву?

— Человек предполагает, а Бог располагает, — ответила она своим прелестным сипловатым голосом, небрежно выпуская дым из аккуратно накрашенного рта.

Лара сидела в джинсах в обтяжечку, в тоненьком свитерке, повесив кашемировую куртку-пиджак на спинку стула. Она щурила огромные голубые глаза, осматриваясь по сторонам, временами бросала взгляд в окно, и у меня создалось впечатление, что она кого-то ждет. Я спросила ее об этом.

— Да, правда, я жду. Одного моего старого друга. Он, кстати, сделал мне предложение, и поэтому я здесь.

— Как неожиданно! Вас можно поздравить?

Лара усмехнулась, кокетливо запрокинула голову, выпустила дым как можно выше в потолок.

— Можно поздравить! Я завтра уезжаю домой. — И звучно, раскатисто засмеялась.

На моем лице выразилось изумление, и Лара сочла нужным пояснить:

— В течение двадцати лет я ждала, что он разыщет меня. Что ж, это случилось. Мои надежды вознаграждены. Можно возвращаться.

Я все равно ничего не понимала. Лара усмехнулась и принялась объяснять. Все-таки она была до мозга костей женщиной, а какой женщине не хочется рассказать о своем романе? В Москве у нее никого не было, кроме меня, и я поняла, что она выбрала меня в наперсницы. Что ж, мне это только польстило.

— Мы были знакомы много лет назад, — начала Лара. — У нас была любовь! Я готова была ехать за ним на край света. — Она улыбнулась воспоминаниям. — Но… не сложилось! У него была семья, я тоже вышла замуж и уехала. А он так и прожил всю жизнь с одной женщиной. — Она горько рассмеялась. — Но теперь, когда он стал вдовцом, вспомнил про меня…

— Это ему вы передавали привет?

— Да, месяц назад он мне позвонил. И ты знаешь, что самое интересное в этой истории? — Она хитренько на меня посмотрела.

— Что?

— Что я в свои-то годы всколыхнулась, будто девчонка, и на следующий же день побежала в посольство оформлять документы. Хотя в принципе я так и думала в глубине души, что ничего не выйдет из нашей встречи.

— Почему, Лара?

Она задумалась и стала прихлебывать кофе, время от времени улыбаясь, качая хорошо причесанной головой и повторяя, словно про себя:

— Подумать только! Как девчонка!

Я подождала, пока она снова вспомнит обо мне.

— Но, Лара, почему же вы не выходите замуж?

— А не хочу! — просто сказала она. — Вернуться в Москву и выйти за Витьку замуж — значит приехать сюда умирать!

Я постеснялась спросить, почему она так думает. К тому же мне хотелось узнать ее впечатления о Москве.

— Как вам понравилась наша столица?

— Не понравилась.

Мне показалось, что вот в этом Лара неискренна, что она говорит так, потому что потерпели крах ее матримониальные планы. Но она пояснила свои слова:

— Конечно, будь я иностранкой, то не посмела бы так ответить. Я рассыпалась бы в похвалах и сказала, что Москва теперь самый настоящий европейский город. Но я русская, здесь родилась и выросла и поэтому могу иметь свое мнение. Нынешняя Москва — в меньшей степени европейский город, чем двадцать лет назад. Больше она напоминает шумный восточный базар. Конечно, интересно снова посмотреть на Кремль, на ГУМ, на Третьяковку, на некоторые отреставрированные улочки, на старые особнячки. Но нигде в Европе ты не найдешь таких вонючих грузовиков в центре города, такой разномастной и бьющей в глаза рекламы и таких ужасных новых высотных зданий.

— Новые высотки — предмет особой гордости наших властей!

— В чем же их оригинальность? — спросила Лара, и я не нашла, что ответить. — И у вас так шумно! — продолжала она. — У меня здесь все время болит голова!

— Шумно в смысле децибел?

— Не только. Здесь так много суеты, а вместе с тем чувствуешь, что ты никому не нужен, что путаешься под ногами, мешая чему-то огромному, не зависящему от тебя.

— Но может быть, это говорит о деловой активности нашего города?

— Может быть, — пожала Лара плечами. — Но посмотри на лица пожилых женщин. Многим лет не больше, чем мне, но они старушки. Они просто доживают свой век. Они никому не нужны, и общество терпит их в лучшем случае как бабушек, призванных выращивать внуков, в худшем — они обуза для работающего населения.

— Но вы, Лара, еще так молоды!

— Это пока я живу там.

Я осторожно предположила, что ее Виктор, должно быть, небогат.

— Нет, у Виктора приличная квартира, хороший деревянный дом на даче, но все равно… — Она помолчала. — Здесь все не так, как в Италии. У мужа там была вилла, а здесь на участке теплица для огурцов…

— Вы хотите сказать, что здесь надо работать больше?

— О нет! И там семья, имеющая участок земли, если нуждается, обрабатывает каждую пядь. Но… я не могу это выразить более точно… Здесь у меня ощущение, будто и я, и Витька — мы все из каменного века, тормоз для всех. Мы всем мешаем, и все ждут, пока мы расчистим путь. Здесь мир принадлежит молодым. В Италии не так. Там пожилые такие же люди, как все.

Она замолчала. Мой кофе остыл. Я думала о ней и не очень ее понимала. Мне казалось, она рисуется, ставит себя выше нас.

— Лара! А вы здесь ходили в церковь? Видели храм Христа Спасителя?

— Зачем мне? — удивилась она. — Когда я жила в Москве, то была атеисткой, как и большинство молодых людей того времени. По церквям мы ходили из любопытства. Я лично пару раз захаживала в Елоховскую, но не молилась. Во-первых, я тогда не знала ни одной молитвы, а во-вторых, мне не нравилось, что наша религия больше грозит, чем обещает, и совсем не стимулирует к действию. А я натура деятельная, не созерцательная.