Читать книгу "Семь дней - Деон Мейер"

— Очень сомневаюсь, — ответил ван Эден. — Ей просто не было нужды общаться с ним.

— Участвуют ли в сделке другие коммунисты? — поинтересовался Гриссел.

— Из всех членом компартии был только Масондо. Остальные вроде не разделяли его политических взглядов.

Они поблагодарили ван Эдена и ушли.

На работу возвращались молча. Включив телефон, Гриссел увидел на автоответчике два сообщения. Первое было от Купидона. На винной ферме «Добрая надежда» зарегистрированы два охотничьих ружья. Они время от времени охотятся, особенно в Лимпопо. Кроме этого — ничего. Скорее всего, Эган-Веган все же не их снайпер.

Вторым звонил Клуте, завотделом общественных связей ЮАПС.

«Бенни, пожалуйста, перезвони мне!»

Гриссел перезвонил.

— Бенни, журналисты уже прозвали стрелка Соломоном, — виновато сообщил Клуте, как заботливый папаша, который пытается оправдать поведение своего избалованного отпрыска.

— Из-за того, что он все время цитирует Библию?

— Да. Из-за Библии. Бенни, он им импонирует. Им нравятся его цитаты из Священного Писания и еще его познания в латыни. Представители СМИ требуют разъяснений у нашего начальства и кабинета министров. Мол, не служит ли происходящее лишним свидетельством того, что ЮАПС не справляется со своими обязанностями… Естественно, они уцепились за его слова, что мы якобы знаем, кто убийца.

— Но ведь мы не знаем, — устало заметил Гриссел.

— Бенни, а мы на сто процентов уверены в этом? Бог знает, в каких еще грехах нас обвинят…

— Джон, мы в самом деле не знаем.

— Ясно. Есть у тебя новости — такие, которые я мог бы обсудить с Верблюдом?

— Нет, ничего.

Гриссел услышал, как Клуте медленно выдохнул дым.

— Ладно, — сказал всегда сдержанный завотделом общественных связей. — Я еще перезвоню.

Гриссел убрал телефон, откинулся на спинку сиденья и произнес:

— Господи!

— Извини, Бенни, — сказал Бошиго. — Я старался.

— Да что ты, Скелет. Спасибо, не знаю, что бы я без тебя делал. Просто… Сейчас пять часов. И этот ублюдок в любой момент может подстрелить кого-нибудь из наших, а у нас по-прежнему ничего нет. Ни единой зацепки! Скелет, мне все больше кажется, что он с нами играет. Никакого коммуниста нет. Или он нарочно сбивает нас со следа, хочет, чтобы мы напрасно потратили время на Масондо. Но зачем ему это — ума не приложу. Напрашивается единственный возможный ответ: ему просто нравится стрелять в полицейских. Но тогда получается, что мы имеем дело с психом, хитрым, коварным психом, а ты ведь знаешь, как трудно ловить таких!

— Они всегда делают ошибки.

— Да… рано или поздно. Но у нас нет времени. У нас даже подозреваемого нет! Ничего нет. Я ломаю голову, но ничего не понимаю. Ее новая квартира… Когда она въехала, ремонт в подъезде еще не закончился. В дом ходили сантехники, электрики, рабочие… Грузчики вносили ее вещи. Один из них мог украсть у нее запасные ключи… Или как-то запудрить ей мозги. В таком случае поймать убийцу практически невозможно… И эксперты ничего не нашли, кроме мужского волоска в душевой кабине да старых отпечатков на коробках. Нам от них сейчас никакого толку.

— Вот ведь свинство, понимаешь…

Гриссел тяжело задумался. Потом сказал:

— Придется все пересмотреть с самого начала. И надеяться, что нам повезет.

На шоссе Отто Дюплесси снайпер застрял в пробке. Двигаясь с черепашьей скоростью, он следил, как мимо по скоростному ряду проезжает автобус. Он почувствовал зависть.

Услышав сигналы точного времени, он сделал погромче звук магнитолы в своей «Ауди-А4». Начался выпуск новостей.

«В своем очередном послании Кейптаунский стрелок, уже ранивший двоих полицейских, заявил, что и дальше будет продолжать в том же духе. Он подкрепил свое заявление изречением о крайнем зле, которое требует радикальных способов лечения. Считается, что этот афоризм принадлежит английскому католику и политическому экстремисту Гаю Фоксу, который в 1605 году пытался взорвать британский парламент.

Стрелок, которого некоторые СМИ уже успели прозвать Соломоном из-за того, что он часто цитирует Библию, особенно Книгу притчей Соломоновых, намекает: представителям Южно-Африканской полицейской службы известно, кто убил юриста Ханнеке Слут.

Представитель Управления по расследованию особо важных преступлений сообщил, что комментарии по поводу сложившегося положения будут даны сегодня».

Соломон…

А что, совсем неплохо. Соломон Мудрый. Совсем не то, что утренние обвинения в бессвязности и религиозном экстремизме, гомофобии и расизме.

Соломону хватило ума понять, что ЮАПС значительно укрепит охрану полицейских участков. Ничего, через два часа их ждет сюрприз…

Перед тем как доложить Мани и Ньяти, что ни у каких коммунистов не было причин лишать жизни Ханнеке Слут, Гриссел зашел к себе в кабинет и позвонил Ханнесу Прёйсу, директору «Силберстейн Ламарк».

Вначале Гриссел позвонил по мобильному телефону Прёйса, но он оказался выключен. Тогда Гриссел позвонил по городскому номеру. Трубку сняла помощница:

— Извините, сэр, мистер Прёйс на совещании.

— Так идите и приведите его! — приказал Гриссел.

— Извините, капитан, не могу.

— Выбирайте. Либо вы идете и приводите его с совещания, либо я еду в город и выволакиваю его оттуда сам.

— Подождите.

В ожидании он включил ноутбук, чтобы проверить, не пришел ли ответ от Фрица.

Его письмо оказалось в начале списка — единственное, пришедшее не по работе. Фриц озаглавил свое послание «Твой будущий зять».

Присланный снимок Фриц снабдил подписью «Ханжа и татуированный». Гриссел покачал головой. Фриц верен себе: хоть одну ошибку, да допустит. Карла на фото смеялась, казалась довольной. Она смотрела прямо в объектив. А рядом с ней, покровительственно положив руку ей на плечи, стоял мускулистый качок и смотрел на нее с видом полного обожания. Из-под короткого рукава его футболки, который буквально лопался под бугристыми мускулами, виднелся черный язык татуировки.

— …твою мать! — не сдержался Гриссел.

— Что-что? — удивленно переспросил по телефону Ханнес Прёйс.

— Мистер Прёйс…

— Капитан, надеюсь, у вас важные новости. Я на совещании.

— Вы все знали о Масондо, — сказал Гриссел.

— Что, простите?

— Вы знали, что Масондо распорядился деньгами профсоюзного пенсионного фонда не по назначению. Вы знали, что он был коммунистом. И промолчали!

— Он не имеет абсолютно никакого отношения к смерти Ханнеке, — сухо и неприязненно ответил Прёйс.