Читать книгу "Последние солдаты империи - Евгений Авдиенко"

VI

Для Лидии Ковальски это раннее июньское утро оказалось одновременно и особенным, и в то же время неприятным. Особенным, потому что за ней ровно в семь пятьдесят пришла большая черная машина и начала гудеть под окнами гостиницы, где уже несколько месяцев проживала Лидия. А неприятным, потому что ей пришлось проснуться очень рано и отправиться на вокзал, чтобы встретить некого господина, в котором был заинтересован ее личный куратор и наставник, майор немецкой разведки фон Штранцель.

Лидия давно отвыкла просыпаться в семь часов утра. Весь распорядок жизни молодой особы скорее говорил об обратном. И настойчивый стук горничной в дверь ее номера долгое время казался Лидии продолжением страшного сна, которые в последнее время с пугающей регулярностью снились девушке.

В полудреме приведя себя в порядок, наложив макияж и выпив стакан морковного сока, мадемуазель Ковальски надела свое лучшее бордовое платье, расшитое белыми лилиями, новую шляпку от Валери и, удивив в холле своим ранним появлением хозяйку гостиницы фрау Тосс, вышла на улицу.

Молодой и приятный наружностью шофер в кожаной куртке услужливо распахнул перед ней заднюю дверь черного Mercedes-Simplex, и Лидия с естественной для нее грацией уселась на заднее сиденье пахнущего бензином и дорогой кожей автомобиля.

Знакомые берлинские улицы чередой понеслись за окнами, а Лидия смотрела своими зелеными с поволокой глазами в окно и думала, почему жизнь так несправедлива. Одним все: деньги, драгоценности, шикарные мужчины, автомобили. А другие должны каждый день с утра до вечера бороться за свое существование (особенно противно для Лидии было бороться с утра), и если повезет, то к старости скопить некоторое количество денег и купить себе маленький домик на берегу теплого моря, чтобы в одиночестве встретить тихую смерть от какой-нибудь популярной старческой болезни.

В свои двадцать четыре года Лидия Ковальски уже успела поболтаться в водовороте жизни и давно перестала тешить свое воображение детскими иллюзиями и мечтами о волшебном принце, ожидая что тот однажды появится и увезет безродную, но прекрасную девушку к себе в замок, где сделает законной женой и наследницей своего огромного состояния. Родившись в пригороде Варшавы от матери полячки и заезжего русского офицера, Лидия была исключительно красива той демонической, славянской красотой, которая часто заставляет страдать безвестных поэтов и меланхоличных, неуверенных в себе мужчин. Но которая всегда нравится и притягивает мужчин-завоевателей, возбуждающе действуя на самые глубокие и низменные инстинкты, что достались представителям сильного пола от их древних предков, и которые они – мужчины – в наш просвещенный век всегда тщательно скрывают не только от своего ближайшего окружения, но и от самих себя. Скрывают до тех пор, пока «на счастие иль на беду» не встретят подобную женщину-самку, и с внезапно проснувшейся энергией первобытного человека будут долго и настойчиво преследовать ее, пока не удовлетворят свое дикое, но по-своему естественное и природное желание.

Первый жизненный опыт, он же – сексуальный, Лидия Ковальски получила в шестнадцать лет в имении графа Потоцкого, куда они с матерью устроились работать на лето. Это случилось через месяц; на одном из приемов по случаю юбилейных именин старого графа собралось несколько представителей родовитых польских фамилий, и Лидия, прислуживая за столом, – она должна была подавать гостям десерт – не сразу обратила внимание, что за ней пристально наблюдают два гостя, отец и сын Лещинские.

Старший Казимир Лещинский, дородный, красивый мужчина лет шестидесяти, богатый польский дворянин из знатного шляхецкого рода пользовался особым расположением Варшавского генерал-губернатора, с которым, поговаривали, имел общие дела по поставкам фуража и продовольствия в русскую армию. С графом Потоцким Казимир был в дальнем родстве и как родственник получил обязательное и безапелляционное приглашение отметить очередные именины.

Его сын Бронислав, окончив Харьковский университет, где он изучал юриспруденцию, отказался от гражданской карьеры и вопреки воле отца поступил на военную службу в 12-й Гвардейский уланский полк, который на тот момент был расквартирован в Киеве. Это решение Бронислава на долгие восемь лет определило отношения между отцом и сыном. Деспотичный и властный Казимир Лещинский не смог простить своему единственному чаду ослушания: пригрозил лишением наследства и снижением ежегодной ренты с имения покойной матери Бронислава. Но молодой человек был упрям и своеволен не меньше, чем его отец. Он хорошо знал, что закон на его стороне и отцу не удастся обойти его в финансовых вопросах, поэтому по прибытии в полк отправил родителю письмо, в котором с уважением, но обстоятельно и четко изложил свою позицию и свой взгляд на эту щекотливую проблему.

Отец внял настойчивой уверенности сына и раз в год через своего поверенного в Киеве выдавал положенную Брониславу сумму, не вступая, однако, со строптивым отпрыском в личную переписку.

Ситуация изменилась в конце 1905 года; узнав, что его сын отличился при подавлении революционных выступлений в Москве и заслужил боевой орден и личное оружие от государя императора, Казимир смягчился и через дальнего родственника передал, что Бронислав может приехать домой для обстоятельного и дружеского разговора с отцом. Что молодой офицер не преминул сделать, так как сам с недавнего времени тяготился этой неразрешенной семейной проблемой.

В родительском доме для бравого ротмистра развлечений было немного; доступные польские крестьянки быстро наскучили молодому человеку, а от шумных компаний и пирушек до утра, к которым он привык во время службы в полку, пришлось отказаться, чтобы не портить хорошего впечатления, произведенного на отца. Бронислав ежедневно и мучительно для себя выслушивал наставления родителя о том, как молодому человеку в его возрасте надлежит устраивать свою жизнь и судьбу, и уже собирался покинуть отчий дом раньше срока, когда узнал о прибывшем с оказией приглашении на именины графа Потоцкого. От безделья и скуки и от того же желания угодить отцу, Бронислав решил поехать, втайне надеясь на какое-нибудь маленькое и легкомысленное приключение, которое всегда может произойти на таком родственном собрании.

Один из соседей старого графа, Юзеф Биллевич, узнав, что Казимир Лещинский прибудет со своим единственным сыном, привез двух своих перезревших, но еще красивых дочерей в надежде, что отец Лещинский польстится на богатое приданное его дочек. Однако Бронислав, мельком взглянув на широкие и румяные лица местных дебелых красавиц и разгадав сей нехитрый трюк Биллевича, стал с удвоенной силой уделять внимание тридцатилетней вдове графине Марии Старобельской, прочитав на ее лице, как в зеркале, естественное желание маленького флирта. И ко времени десерта Бронислав был уже близок к победе, проведя под столом целое наступление на все доступные части тела вдовой красавицы, до которых он только смог дотянуться.

Казимир Лещинский с великодушной улыбкой наблюдал за вниманием сына к вдовой графине, сам он уже второй год пользовался ее услугами, регулярно встречался с ней в Варшаве и, может быть, поэтому не сразу обратил внимание на юную Лидию, которая в тот момент подавала гостям воздушное крем-брюле.