Читать книгу "Подобно тысяче громов - Сергей Юрьевич Кузнецов"

Он увидел Никиту и Пашу, подошел к ним, сказал привет.

– Классная тусовка, - сказал Никита.

Антон давно понял: тусовки интересовали Никиту больше, чем вещества и музыка. Казалось, он слушает и курит только за компанию. Интересно, что он делает, когда остается один?

– Да, круто, - ответил Антон, - а журнал ты уже видел?

– Журнал - фуфло, - ответил Паша. - Пизженный дизайн и голимые тексты.

– А по-моему - ништяк, - сказал Никита. - Все пропрутся по полной.

– На тему пропереться, - спросил Антон, - ничего нет?

Паша и Никита переглянулись и хором сказали:

– Нет.

Это могло означать все что угодно - и что в самом деле ничего нет, и что попросту не хочется делиться, и что им уже хорошо.

– Сейчас ничего нет, - пояснил Паша, - но вчера мы закинулись ДМТ. Очень рекомендую - полный пиздец. Смерть и воскрешение в одном флаконе.

Подошел Вася с бутылкой "Seven Up" в руке.

– Знаете хохму? - сказал он. - Seven was Up, "Twenty Five" was Getting Down. Это мой каламбур, сам придумал. Типа "Севен Ап" выпит, "двадцать пятая" проглочена.

– Да я нормальной "двадцать пятой" сто лет не видел, - сказал Никита, а Алена пожала плечами:

– У Димы всегда есть.

– У Зубова? - спросил Онтипенко.

– А вы знакомы? - удивился Вася.

– Ну да, - замялся Онтипенко. - Он, кстати, здесь должен быть… он ведь вроде в этом журнале работает?

– Поди найди здесь кого, - сказал Никита.

От неожиданности Антон даже забыл про облом с травой. Онтипенко знал Диму, мог брать у него кислоту. Антон выполнил просьбу Сидора, нашел дилера! Впервые за время расследования у Антона вот-вот появятся не психоделические, а самые настоящие доказательства. Надо только спросить у Зубова, правда ли, что Онтипенко брал у него марку. Сам позвоню или Алену попрошу, подумал Антон.

Но Зубов уже не мог ответить на вопросы. Его тело увезли из тихого двора в районный морг, а душа отправилась туда, где деньги не имеют цены, и нет никакой нужды в наркотиках.

* * *

Что значит убить человека? Сделать существовавшее - несуществующим, живое - мертвым? Что значит окончательно разделить душу и тело? Какой силой надо обладать, чтобы сделать это, какой властью? Чувствуешь ли себя подобным Богу - или всего лишь Его орудием? Или - не задумываешься об этом?

Хрустальный шар под потолком родительской комнаты, боль и унижение школьных коридоров, мальчик должен быть сильным, быть настоящим мужчиной, сожми зубы, сдержи слезы, скажи себе: я их всех убью.

Что ты чувствуешь, когда убиваешь? Что ты чувствуешь, когда понимаешь - твоя власть сильнее любой другой? То, что не купишь за деньги, то, что дает тебе силу. Что ты чувствуешь, когда сбывается твое сокровенное желание?

Сколько раз я мечтал об этом, сколько раз представлял: энергия ударяет в меня, я вырастаю до неба, наделенный властью, безжалостный, неуязвимый, почти бессмертный. Мужчина должен быть сильным. Мужчина не должен прощать детских обид.

Да, папа, теперь я сильнее всех. Я с ними рассчитался, хотя они об этом даже не знают. Мне кажется, все те, кто унижал меня когда-то, кто смеялся надо мной, выкручивал руки, отрывал пуговицы, играл портфелем в футбол - все они лежат сегодня в районном морге, с дырой в груди, в окровавленной футболке.

Почему я убил Зубова? Почему ненависть моя была так сильна, что, усиленная обрядом билонго, превратилась в пулю, пробивающую грудь? Я не мог простить смерти Милы Аксаланц? Не мог простить своего детского унижения?

Мужчина должен быть сильным. Мужчина не должен прощать детских обид. Я не мог предать мальчика, который лежал, глядя на хрустальный шар под потолком родительской комнаты, глотал слезы, сжимал зубы, хотел быть сильным, обещал себе: я их всех убью.

Магия существует. Реальная власть, реальная сила, возможность убить человека с помощью круга могильной земли, пряди волос, нескольких игл и красных свечей. Возможность исполнить свое самое заветное желание.

Я чувствую себя сильным, чувствую, как впервые за всю жизнь покой разливается по жилам. Не нужно ничего доказывать, не нужно мстить, не нужно помнить обид. Я все сделал, мое желание исполнилось. Я убил человека.

Мужчина должен быть сильным, хрустальный шар под потолком, Генка Смородинов, оторванные с мясом пуговицы, почему ты ему не врезал? Почему я не ударил тогда, десять лет назад? Почему не превратился в разъяренного монстра, исполненного ярости? Почему не раскидал своих обидчиков, не размазал их по натертым мастикой полам школьных коридоров, по грязным сугробам школьного двора?

Наверное, я просто никогда не мог ударить человека.

* * *

С дилером Антону удалось встретиться только на следующий день: Валера извинился и объяснил, что вчера совсем убился и не перезвонил. Антон вышел на балкон, набил травы в трубочку и устроился поудобней.

Его вставило с первой затяжки. Мир снова стал прекрасен. Оказывается, наступило бабье лето. Солнце светило, птица летала по небу, листья отливали золотом. Где-то далеко ехали по улице машины, Антон слышал их ровный гул. Шумел ветер. Тень от соседнего дома косо лежала на перилах балкона, словно перечеркивая их. Боже мой, подумал Антон, почему же я не сидел так вчера, что мне мешало? Неужели небо без травы не было столь прекрасно? Как я мог все это забыть? Смешно, в самом деле. Он затянулся последний раз, вытряс пепел и вернулся в комнату. В развале кассет нашел "Underworld", сунул в магнитофон, сделал звук погромче и вернулся на балкон. Как он мог жить без этого целых два дня? Теперь, почувствовал Антон, всё будет хорошо. Всё всегда будет хорошо, не только сегодня. Пусть только Джа не даст ему забыть это - синеву неба, тень от дома, шум машин, шорох листьев, музыку из окна.

Облокотившись на перила, Антон смотрел вниз. Точно так же он стоял несколько недель назад, глядя на безмолвный балет Жениных одноклассников. Сейчас, снова покурив, Антон был уверен: в тот день от этих людей исходили только позитивные вибрации. Они были счастливы. Как же так получилось, что Женя умерла? Затем он вспомнил Леру - он трахался с девушкой, которая танцевала в "Гасиенде", только представь! - потом Алену - удивительная девушка, мы так хорошо понимаем друг друга! Все-таки мне повезло, что я встретил таких чудесных людей. Горский, Никита, Алена… даже Зубов. Несчастный, в сущности, человек. Надо же - его никогда не торкает. Пиздец просто. Это ж лучше умереть, чем так жить.

Зазвонил телефон.

– Горский! - обрадовался Антон, - а я как раз о тебе думал.

– И что? - спросил Горский.

– Ну, так просто, - смешался Антон, - ну, просто думал. Ничего конкретного.

– Ко мне тут Олег заезжал, - сказал Горский. - Он немного не в себе, имей в виду.