Читать книгу "Цена свободы - Инна Живетьева"

— Я сказал — продолжим.

Владу пришлось подчиниться.

…Костер догорал. Багровые угли подернулись сероватым налетом. Замолчала птица, а вот ветер в верхушках сосен расходился все сильнее.

— Спать пора, — зевнул Рик. — Если что — будите.

Сидевший по другую сторону костра Славка кивнул. Дежурить по очереди должны были все, кроме Али с Алешкой. Влад тоже зевнул, но с места не тронулся. Вставать и расходиться не хотелось. Рик пошевелил палкой угли, взметнулся рой искр. На мгновение поляна осветилась, потом стало еще темнее. Аля покосилась на лес. Где-то всполошилась и закричала птица — пронзительно, жалобно. Явно не та, которая выводила тоненькое «тиу».

— Мне нравится запах дыма, — задумчиво сказала Алька. — Как дома. У нас дача, так когда осенью картошку выкопаем, костер зажигаем, — и тут же прикусила язык. Она забылась на мгновение, вспомнив о доме. А ведь решила поменьше болтать — раз уже ее презирают. А что ребятам остается, сама ляпнула, что опоила стражу ради того, чтобы спасти себя. Но Сима сказала:

— Мы с братьями в поход ходили. Тоже костры жгли.

— А я когда к бабушке в поселок ездил, — добавил Славка.

Але показалось — неохотно, просто чтобы поддержать разговор. Но она была благодарна ему и за эту малость.

Рик закатал рукав и вытащил загоревшуюся палку. Маленький факел осветил выжженное клеймо.

— Собственность Ласка Керино, — он презрительно изогнул уголки губ. При свете затухающего костра черты его лица стали резче, и мальчик казался старше, во всяком случае, уж точно ровесником остальных ребят.

— Уже нет, — серьезно напомнил Влад. Он был странно молчалив, не ехидничал и не огрызался. Подкидывал шишки в костер и следил, как сворачиваются в пламени чешуйки.

— Неважно. Клеймо — вот оно.

Он подул на конец палки, заставляя гореть ее ярче, и снова осветил руку. Замер, — Але показалось, что затаил дыхание. Глаза у него расширились, выступила матовая бледность:

— Ну, вот и все, — и он прижал пылающий факел к коже.

Рик не закричал; выгнулся дугой и упал на спину, хватая губами воздух. Палка скатилась на рубашку, и сидевший рядом Дань еле успел откинуть ее прежде, чем вспыхнула ткань.

Откуда взялись силы вскочить — Алька не поняла, но она уже сидела рядом с Риком. Хорошо, что так и не убрала банку с мазью в сумку. Вот только искать тряпицу было некогда, и Аля лихорадочно вытрясала мазь прямо на ожог, вспухающий на месте клейма. Мальчик вырывался, и Дань помог его удержать.

Мазь подействовала. Рик сел, посмотрел на кожу.

— Ну, ты ... — покачал головой Влад и не нашел слов.

— Я не собираюсь возвращаться в Семиречье с клеймом, ясно?!

— Да ясно, конечно! — тут же пошел на попятную Влад. — Куда уж яснее…

Аля вытерла пальцы о траву:

— Мог хотя бы предупредить, я бы заранее все приготовила.

— Ну вон, готовь, — Рик показал подбородком куда-то за спину девочке. Аля оглянулась.

Алешка держал в руках горящую палку и с сомнением разглядывал собственное клеймо. Славка было дернулся:

— Ты... — но Алешка так взглянул на него, что тот замер на месте. У Альки в голове точно пружинка со звоном распрямилась, пробила виски болью.

— Подержи мне руку, — попросил Алешка сидящего рядом Влада.

Тот попятился:

— Я что, на придурка похож?

Алешка обвел взглядом ребят, и Рик шагнул к нему:

— Давай.

Алька удержалась, чтобы не зажмуриться. Рик, сжав мальчику запястье, плотно уложил руку к себе на колено. Алешка покосился на его ожог, прикусил губу и ткнул себя головней. Не удержался, вскрикнул, скорчился на земле.

— Мало тебе от Михана досталось, — чуть не плакала Алька, накладывая мазь. Хорошо, что Рик не отпустил его руку, и до ожога можно было добраться.

— Еще психи есть? — с опаской поинтересовался Влад.

Остальные промолчали.

— Все, давайте спать. Рик, у вас в лесу ночи сильно холодные? — поднялся Славка.

— Мне — нормально. Но вообще-то земля еще не сильно прогрелась.

— Ну, на шкуре поместимся, — усмехнулся Влад. — В обнимку.

В другое время Алька бы съязвила — с кем именно предпочитает обниматься Влад, но сейчас ей было не до того. А тот ждал и удивленно приподнял брови, когда девочка промолчала.

Славка кивнул:

— Аля, ты с Лешкой в середину, остальные как на вахты вставать.

Девочка наклонила голову, надеясь, что в темноте не видны вспыхнувшие щеки. Алешка перелег в центр, давая ей место. Чтобы остальные поместились, Але пришлось устроиться, почти прижавшись к нему спиной. Рядом растянулась Сима и неожиданно ей подмигнула. Альку опять бросило в жар.

— Ну что, Сима, я обнимаюсь с тобой, — чуть более нервно, чем это следовало для шутки, сказал Влад.

Аля вытянулась, чувствуя, как каменеет у нее спина.

Влад не спал. Днем казалось — готов уснуть где угодно, хоть сидя, хоть стоя. Но вот лежит, даже более-менее тепло, а сна ни в одном глазу. Слева дышит в ухо Рик, справа в позвоночник упирается Симина коленка, а в бок впивается ощутимая даже сквозь шкуру то ли коряга, то ли шишка. «Все! Я рискну перевернуться!» Осторожно, стараясь не разбудить ребят, поменял положение. Рик неразборчиво пробормотал что-то во сне. Сима тоже пошевелилась, убрала колено и уткнулась носом в грудь Владу, пощекотав ему подбородок жесткими волосами. «Ну вот и пообнимался, — усмехнулся тот. — Никакого интереса».

И тут же представил на Симином месте Леру — какой мысленно увидел ее перед вылазкой на галерею — без одежды. В голове словно взорвалось, смешалось все. Боль, что не смогли спасти остальных ребят. Желание, непреодолимое желание дотронуться до Леры, до ее груди — еще маленькой, целиком бы поместившейся в ладони. Презрение к себе — «мы их бросили!» Разочарование, что тут лежит именно Сима. Страх, а вдруг та почувствует происходящее с ним — он даже резко отодвинулся, придавив Рика, и тот снова что-то пробормотал во сне.

Дань, несший вахту, поднял голову и удивленно посмотрел на выползающего Влада. Тот демонстративно направился в сторону кустиков, и Дань отвернулся.

Вернулся Влад, полез на место. Аля рассердилась: «Ну что он копошится!». Голова болит так, что уснуть невозможно, а еще этот возится. Вот будет номер, если она завтра не сможет сесть на лошадь! Быть обузой — только не это!

Девочка смотрела в темное небо, расчерченное верхушками гигантских сосен. Они пахли совсем не так, как маленькая елочка в квартире на Новый год. У леса был другой запах, более сложный, терпкий. «Запах свободы», — с иронией усмехнулась она. И тут же вспомнила: «А остальные? Машка, Лера, Костя, Антон? Что с ними сейчас? И все из-за меня!» Еще сильнее заболела голова, словно кто-то сильными пальцами сдавил виски.