Читать книгу "Наследник - Михаил Ахманов"

Ростоцкий нервно комкал платок.

– Откуда я знаю, что вы не провокатор? – буркнул он. – Сунули мне удостоверение КГБ, которого в природе уже нет, и там вы подполковник, а никакой не полковник! Вдруг эти самые местные власти вас и наняли!

Глазастый, однако! – подумал Каргин. Ростоцкий боялся, но страх его разума не туманил; был он, видимо, из тех ученых кадров, что при любых обстоятельствах умеют смотреть и делать выводы. Это вызывало уважение. А как вот Сергеев вывернется? – мелькнула мысль.

– Вы правы, это мое старое удостоверение, – спокойно промолвил подполковник. – Память о днях былых… Я показал его вам, чтобы хоть как-то отрекомендоваться… Что же касается новых документов, то их в зарубежные командировки не берут, не положено по инструкции. У капитана Брянского и такого нет, – он опять помахал красной книжечкой. – Капитан у нас бизнесмен и находится здесь совсем под другой фамилией. Азбучные истины, Павел Петрович!

Ростоцкий слушал его, закрыв ладонями лицо, покачиваясь и что-то глухо бормоча. «Коля, Коля…» – разобрал Каргин. Кажется, их пленник был в отчаянии.

Наконец он опустил руки и произнес:

– Я виноват, полковник… не надо было с Николаем встречаться… остатки совести заговорили… – В глазах Ростоцкого плавала боль. – Скажите, вы в курсе миссии Барышникова? Он ведь сюда уже в который раз приезжает…

– Это нам известно.

– Вы знаете, что изделие «Кос-4» сложно использовать без некоторых специальных средств? Я говорю о боевом применении.

– Знаю. Вы говорите о ДМУО – синий, красный и белый модули.

– О них. Я нанят, чтобы изготовить заменитель, но в существующих здесь условиях эта задача не решается. Чего я не скрывал – ни от дирекции завода, ни от министра Таймазова. Я – инженер-электронщик, и у меня три помощника, а ДМУО разрабатывал коллектив из двухсот человек, и были в нем системщики, математики, программисты и тактики боя в самых различных условиях… Повторить такую разработку здесь нереально! И вот…

Горло у Ростоцкого перехватило. Он снова вытер лоб платком, тяжело вздохнул и продолжил:

– И вот, где-то в начале апреля, мне приносят все три модуля. Откуда, спрашиваю? Усманов, директор наш, говорит: прямо из Челябинска, есть у нас там связи.

– Какие? – прервал Сергеев.

– Ну, понимаете, не меня одного сюда завербовали. Есть технологи, есть конструкторы, люди с опытного производства…

– Кузин, Петренко, Шаров и другие, не так ли?

– Да. У каждого масса знакомых в родных пенатах… В общем, изготовили в Челябинске комплект, тайком и за наличные. Директор мне его дает и спрашивает: можно ли повторить по этому образцу? Можно, говорю. Если заново проектировать, мне нужно двадцать лет, а повторить могу за десять. Кое-как объяснил, в чем сложности: программная часть под защитой, классные нужны специалисты, чтобы ее расковырять, да и разводку плат так просто не скопируешь… Усманов понял. Ладно, говорит, наладим производство в Челябинске, а вы стенд для проверки соберите, нужно ведь знать, что нас за наши деньги не надувают. Стенд я собрал, проверил – все в порядке. Потом модули забрали на полевые испытания…

«О них мне сержант и докладывал», – подумалось Каргину. Все детали и фрагменты картины, от намеков светлого эмира до информации, полученной сейчас от Ростоцкого, укладывались в его голове, подгонялись друг к другу, вставали на свои места, как винтики и колесики в часовом механизме. В самом деле, чего мудрить, специалистов переманивать и все такое? Была в Советском Союзе кооперация, и сохранилась она на всем постсоветском пространстве, только стала тайной и более эффективной: вы нам блоки электронные, а мы вам живые деньги, а если мало, наркотой добавим… Не было уже сомнений, что сардар Таймазов – и, вероятно, сам туран-баша – сделали крупную ставку на «Шмели»-"Манасы". И не удивительно! Если развернуть такое производство, деньги рекой потекут, и будет здесь не Туран, а Нью-Бахрейн или новый Кувейт…

– Об этом вы и рассказали Барышникову? – услышал Каргин голос Сергеева.

– Да, полковник.

– Ваши… гмм… хозяева интересовались этой встречей?

– Да.

– Кто конкретно?

– Нукер… то есть минбаши Дантазов, куратор проекта от министерства обороны. Я сказал: встретился с давним приятелем, выпили рюмку, поболтали, как хорошо в Армуте и плохо в Челябинске… Это не возбраняется!

– Верная линия поведения, – одобрил Сергеев.

Щека у Ростоцкого дернулась.

– Теперь вот вам все рассказал и надеюсь – бога молю! – что вы не куплены моими нанимателями. Я им, конечно, нужен позарез, и убивать меня не станут, но могут наказать. А наказать так просто! Дети у меня, жена…

– Об этом стоило раньше подумать, – сказал Сергеев и полез из машины. – Однако не волнуйтесь, мы именно те, кем вам представились. Более или менее… – Он хлопнул по капоту. – Пошли, капитан! А вы, Павел Петрович, поезжайте, поезжайте… К жене, к деткам.

– Минуту, – произнес Каргин. – Вам, Ростоцкий, что-нибудь известно о базе и полигоне в горах? База называется Ариман.

– Нет, не слышал. Мне казалось, что «Шмели» находятся в Прикаспийске, там тоже есть и база, и полигоны… правда, заброшенные…

Когда «тойота» скрылась в облаке пыли, Сергеев, прищурившись, спросил:

– Что за база, Алексей Николаевич? Вы мне про нее не говорили.

– Сегодня утром узнал. Находится в горах, к юго-западу от Армута, на расстоянии в сто-сто пятьдесят километров. Можете разузнать подробности?

– Могу. За сутки справлюсь.

– И не забудьте про того кезбаши. Аязов, заместитель начальника полицейского управления.

– Не забуду, – Алексей Николаевич, – сказал Сергеев и вздохнул. – Профессия у меня такая – ничего не забывать…

* * *

Интермедия. Ксения

Пировали в доме эмира, в большой комнате, похожей на столовую. Наргис, женщина в черном, сказала, что прежде здесь штаб базы был, а в этой комнате – офицерский буфет. Теперь здесь жили эмир Вали и его ближние харисы,[38]а с ними – один русский, светловолосый, с тонкими губами. Кроме него и эмира было еще девять мужчин, и хоть намаз они свершили в положенное время, на закате, но пили крепко, и не вино, а водку и джин.

Ксения эмиру не понравилась – он, похоже, любил пышных женщин и выбрал себе Зойку. Зато светловолосый к ней прилип, принялся поить да рассказывать, как служил в Подмосковье, и в Калугу ездил, и в Тулу, и в Смоленск, всюду ездил к военным летчикам, был человеком в больших погонах, наставником-инструктором. Оказалось, что сам он не русский, а литовец, Витасом зовут, но по-русски говорил чисто, и Ксения расслабилась, подумав, что вспомнят они о Смоленске, о парке в древних крепостных стенах, о соборе с синими куполами, о площади с кинотеатром и Большой Советской улице, сбегавшей вниз, к Днепру. Не тут-то было… Хлебнул Витас три стакана, прихватил бутылку и потащил ее в постель.