Читать книгу "Обреченные любить - Ларисса Айон"

— И что мы теперь будем с ней делать? Передадим ее Малекончео или разберемся с ней сами?

Эйдолон подошел к брату и тихо сказал:

— Мне нужно поговорить с ней. — Когда Шейд вознамерился возразить, Эйдолон отрезал: — Она спасла мне жизнь.

— А ты спас ее, так что вы квиты. Давай кончай ее.

Эйдолон подошел к брату вплотную, и тот попятился.

— Не смей спорить со мной по этому поводу.

— Мне не нравится то, что происходит с тобой, Эй. Год назад ты бы сделал все как положено.

— Может, и так, а может, я наконец-то становлюсь демоном-семинусом и делаю то, что выгодно мне. Вы с Рейтом именно так и поступаете.

Шейд грязно выругался и вышел, громко хлопнув дверью. Эйдолон разочарованно покачал головой. Он не любил бить ниже пояса, но последнее время ему приходилось делать это все чаще, однако ссориться с братьями, особенно сейчас, было последним делом, и уж тем более ссориться с Шейдом.

Когда он повернулся к Тайле, то все еще не мог подавить в себе гнев и отчаяние.

— Ты пришла сюда, чтобы привести эгисов в мой госпиталь.

— Да.

Он почувствовал боль от предательства, хотя это было предсказуемо, ведь они враги. Он предполагал, что нечто подобное случится, но по какой-то причине ему было очень неприятно, что она пыталась разрушить то, что он с таким трудом создал.

— Я даже не спрашиваю тебя, почему ты сделала это. Твоя ненависть очевидна.

— Я не питаю к тебе ненависти, — сказала она с хрипотцой в голосе. Ее взгляд резанул его словно скальпелем. — Бог свидетель, я не питаю к тебе ненависти.

Он был обескуражен ее словами.

— Врешь.

— Нет, если бы я тебя ненавидела, позволила бы бомбе взорваться в госпитале, а не снаружи.

Он горько усмехнулся.

— Ты спасала собственную шкуру.

— Да, наверное, я думала бы так же. — Она смотрела в пол. — Кто-нибудь пострадал?

— Да, — сказал он со злостью в голосе, — эгисы не уничтожили мой госпиталь, но все же лишили жизни нескольких докторов. Ты хоть понимаешь, маленькая убийца, что твои коллеги приговорили к смерти и тебя?

Тайла всхлипнула. Слезы, которые она так долго сдерживала, готовы были хлынуть из глаз.

— Это была жертва. Жертва во имя добра.

— Жертва во имя добра? — Эйдолон был взбешен. По-настоящему взбешен. Он одним шагом преодолел расстояние между ними и схватил ее за плечо, с трудом подавив в себе желание вытряхнуть из нее дух. — Ты действительно веришь в это?

Она посмотрела на него с болью в глазах.

— Мне приходится.

— Почему?

— Потому что если бы я не пошла на эту жертву, то потеряла бы в их глазах саму себя. — Она моргнула, и слеза все же скатилась по ее щеке. — Они все, что у меня есть, и если я им больше не нужна…

Злость испарилась, будто и не бывало. Эйдолон всегда учитывал эмоциональное состояние того, с кем общался, и, прежде чем смог придумать что-нибудь получше, он прижал ее к себе, пока она рыдала.

Этого не должно было произойти. Предполагалось, что он будет рвать и метать, выплескивая на нее гнев за то, что она сделала. Но вместо этого он держал ее в объятиях, гладил по голове и нашептывал успокаивающие слова.

И уж определенно ему не должно было быть так хорошо.

Она прижалась к нему всем телом, и Эйдолон начал возбуждаться.

— Юрий, — сказала она дрожащим голосом. Дрожал не только голос, но и ее руки и плечи. — Он был доктором?

— Да, и неплохим. — Ее тело сотрясли безмолвные рыдания, и, несмотря на то что понимал, что не должен, он захотел смягчить страдания. — Но кроме того, он был оборотнем: оборачивался в гиену — и жестоким засранцем.

— И все равно то, что они сделали с ним…

Он, возможно, заслужил. Эйдолон не произнес этого вслух, он потерял талантливого хирурга, и заменить его будет непросто.

Голос снаружи кабинета отвлек его внимание от Тайлы, и то, что он увидел через окно, заставило его выругаться.

— Надеюсь, этот парень не доктор, — сказала Тайла, глядя на Рейта, который шатался словно тын на ветру в соседнем кабинете. Он сделал пару шагов вперед, затем качнулся назад и упал спиной на стену.

— Только этого мне не хватало, — пробормотал Эйдолон. — Стой здесь.

Он вышел из кабинета и подошел к Рейту.

— Привет, братан.

Эйдолон схватил брата за шею и приподнял.

— Идиот. Секор дез унез!

Рейт расхохотался, обнажив клыки.

— Ух ты! — заговорил он языком джастисов.

— Большой брат зол!

— Я же велел тебе держаться подальше от людей!

— Ну уж нет, старик, хватит с меня ваших фильтрованных помоев.

Взревев, Эйдолон швырнул Рейта через комнату. Тот рухнул на пол, перекатился несколько раз и ударился о стену, но прежде чем он успел подняться на ноги, Эйдолон был уже сверху и вдавил голову брата в ковер.

— Эй! — Шейд обнял брата за плечи. — Эйдолон! Подними его!

— Ему и так хорошо.

— Да, знаю, я принес «Наркана».

— К черту, — вспылил Рейт. — Я сожрал того наркошу по чести и совести.

Все еще не отпуская брата, Эйдолон стиснул зубы так, что заныло в висках.

— Ты убил его? Этот наркоман мертв?

— А я почем знаю?

Шейд опустился на корточки и потер ладонью лицо.

— Свидетели?

— Да мне по барабану.

— Рейт…

— Отвалите вы от меня. — Рейт облизнул языком клыки, будто пробуя кровь на вкус. — Консул вампиров меня не тронет, и вы это знаете.

Он был прав. Будучи одновременно демоном-семинусом и вампиром, он попадал в область беззакония между двумя видами, и Консулы в свое время едва не дошли до рукоприкладства, выясняя, каким же правилам он должен подчиняться. Особенно если учесть, что наказание за причинение вреда было особенно сложной статьей, когда речь заходила о законодательстве Темных сил, и оба Консула в конце концов не без помощи Шейда и Эйдолона сошлись на компромиссе. Рейт понятия не имел об этом соглашении; впрочем, не узнал бы и Эйдолон, если бы не случай.

— Самонадеянный болван, — пробормотал Шейд, пригвоздив руку Рейта к полу и зубами стащив колпачок с иглы шприца.

Рейт зашипел и попытался сопротивляться. Эйдолон, бесцеремонно прижав плечо брата коленом, держал его, пока Шейд вводил «Наркана», один из немногих человеческих медицинских препаратов, который действовал на демонов так, как было задумано для людей.

— Мне надоело нянчиться с тобой, — сказал Эйдолон, хотя понимал, что толку от его слов будет мало. Тем не менее следовало донести мысль до брата.