Читать книгу "Кровавое Крещение "огнем и мечом" - Виктор Поротников"

Вместе с греческим посольством в Киев прибыл Торд Хриповатый, одетый в роскошные одежды, весь увешанный золотыми украшениями. Торд рассказывал варягам из дружины Стюрбьерна Старки, как ему жилось на службе у ромейских василевсов, каких почестей он достиг, сражаясь с врагами Византии.

Когда задули осенние ветры, греческие послы отплыли обратно в Царьград, а Торд остался в Киеве на зиму. Торд постепенно добился того, что Стюрбьерн Старки и вся его дружина собрались перейти на службу к ромеям, узнав о красоте гречанок и о том, что жалованье наемников в Византии вдвое выше той платы, какую получают варяги в Киеве. И главное, ромеи позволяют наемникам грабить болгарские города и селения. Здесь, на Руси, у варягов такого раздолья нет, им было запрещено разорять города и деревни во время войны Владимира с Ярополком. И во время походов на Волынь, на древлян и вятичей Добрыней не допускались никакие грабежи.

Немало алчных и горячих голов оказалось и среди киевских бояр, многие из которых тоже ратовали за поход на Балканы. Среди киевлян еще была свежа память о походах Святослава, в теремах знати лежали сокровища, некогда вывезенные русичами из Болгарии. Пусть войско Святослава на обратном пути было разбито печенегами, однако Свенельд, добиравшийся с Белобережья через степи, привел в Киев конные полки и доставил сюда большую часть военной добычи.

Добрыня попытался было отговаривать Владимира от похода на Дунай, но вскоре он оставил эти попытки, увидев на княжеских застольях гусляров-сказителей, прославляющих Святослава и Олега Вещего. Добрыне стало ясно, что возмужавшему Владимиру захотелось превзойти ратной славой своих доблестных предков.

В декабре, когда окреп лед на реках и установился санный путь, Владимир отправился в полюдье, то есть выехал собирать дань с подвластных Киеву племен. Обычно этим занимались княжеские наместники и подъездные. Эта затея Владимира была рассчитана не столько на сбор дани, сколько на привлечение к дунайскому походу охочих людей на землях древлян, дреговичей, кривичей, радимичей и северян.

Испокон веку киевские князья, выходя в полюдье, сначала ехали из Киева в древлянские грады Искоростень и Овруч, затем поворачивали на северо-восток к реке Припять, где живут дреговичи. Дальнейший путь пролегал вверх по Днепру мимо городков Любеч, Брягин, Рогачев, Голотическ, Заруб и Орша. Возле Смоленска княжеская дружина поворачивала к югу, переходя от Днепра к реке Десне. Далее дорога шла по льду Десны через города племени северян: Пацынь, Вщиж, Дебрянск, Новгород-Северский, Блестовит и Чернигов. Завершалось это путешествие за данью уже в марте в Вышгороде, близ которого Десна впадает в Днепр. Из Вышгорода тяжело нагруженный княжеский обоз двигался в Киев.

Прошел этим путем и Владимир, собрав не только дань, но и приведя в Киев около десяти тысяч ратных людей.

Владимира теперь окружали люди, осыпавшие его лестью и сулившие ему славу победителя болгар и спасителя Византии. Одним из ближайших советников Владимира был Торд Хриповатый. Три года тому назад Торд Хриповатый был изгнан из Киева Владимиром за надругательство над женой и сестрой боярина Сфирна. Вместе с Тордом тогда подались в Царьград и все варяги из племени гаутов. Ныне Торд был в чести у Владимира, щеголяя перед ним знанием греческого языка. Пожив среди ромеев, Торд не только освоил их язык, но и выучился читать и писать по-гречески.

Красавица Юлия благоволила к Торду, оказывая ему знаки внимания и называя его греческим титулом «патрикий», узнав от послов, что такого титула удостоил Торда василевс Василий. Торд теперь не признавал славянские и скандинавские одежды, неизменно красуясь в греческом далматике с золотым поясом и в полукруглом плаще-пенуле. Даже волосы свои Торд теперь подстригал на греческий манер.

Большую часть времени Владимир проводил с гречанкой Юлией, лишь изредка навещая своих прочих жен. Но и эти недолгие визиты Владимира не проходили бесследно. К моменту возвращения Добрыни из Новгорода в семье Владимира опять случилось прибавление. Адель и Рогнеда произвели на свет по второму сыну, а чудинка Альва родила вторую дочь.

Святополку, сыну Юлии, было шесть лет. Он называл Владимира тятей, хотя в чертах лица мальчика явственно проступало его сходство с Ярополком Святославичем. Владимир закрывал на это глаза и называл Святополка своим сыном, желая сделать Юлии приятное. И только беседуя с глазу на глаз с Добрыней, Владимир позволял себе посетовать на то, что Юлия родила от Ярополка сына-красавца, а от него никак зачать не может.

Глава седьмая

Кровь и слезы

Боярин Перегуд преисполнился чванливой гордости после того, как Владимир, уходя в поход на Дунай, доверил ему главенство над оставленной в Киеве дружиной. Перегуд потерял правую руку в сече с печенегами, поэтому участвовать в этом походе он не мог. В помощь Перегуду были назначены серб Добровук и княжеский огнищанин Чурила. Последний в военном деле ничего не смыслил, зато в ведении хозяйства был весьма сведущ. Добровук состоял в старшей дружине и в прошлом дважды хаживал со Святославом на Балканы. Он и ныне был готов последовать за Владимиром в Болгарию, но против этого выступила его жена Тюра, доводившаяся Владимиру троюродной сестрой. По воле случая Тюра оказалась в войске Святослава, осажденном ромеями в Доростоле, все тяготы той войны прошли у нее перед глазами. В Доростоле Тюра и познакомилась с Добровуком. На всю жизнь Тюре запомнилась кровавая сеча русичей с печенегами у Днепровских порогов, в которой пал князь Святослав. Тюра заявила Владимиру, что он волен рисковать своей головой хоть на Дунае, хоть в Балканских горах, но она своего мужа в сей поход не отпустит.

«Не хочу я вдовствовать с тремя детьми на руках», — сказала Тюра.

Владимир всегда симпатизировал Тюре, поэтому он повелел Добровуку остаться в Киеве, приглядеть здесь за порядком.

Позаботился Владимир и о своих женах, зная, с какой неприязнью те относятся друг к другу. Рогнеду и ее детей Владимир спровадил в Вышгород под опеку своего чашника Рацлава. Немку Адель, ее детей и свиту Владимир поселил в селе Берестовом неподалеку от Киева. Там были выстроены роскошные деревянные хоромы, обнесенные высоким частоколом. Алову с ее сыном Вышеславом Владимир разместил в селе Дорогожичи, что в трех верстах от Киева. Это село было подарено Алове и ее матери сразу после возвращения Владимира из похода в Польшу. Чудинку Альву и двух ее дочерей Владимир оставил в Киеве в одном из своих теремов. В Киеве же оставалась и гречанка Юлия вместе с сыном Святополком. Несмотря на то что у Юлии имелся собственный терем, тем не менее она перебралась в главные княжеские хоромы, едва Владимир с войском ушел на ладьях вниз по Днепру. Юлия хотела показать Перегуду и всем киевлянам, что она первенствует над прочими женами Владимира, а ее сын является законным преемником киевского князя.

Перегуд никогда не спорил с Юлией, зная ее взбалмошный характер и опасаясь ее мстительности. Перегуд видел, какую власть имеет Юлия над Владимиром благодаря своей необыкновенной красоте и неотразимому кокетству. В свите Владимира все знали, что прежде, чем добиться милости у князя, надо сначала заручиться расположением Юлии. Всякий раз приходя в княжеский терем, Перегуд дарил Юлии какое-нибудь золотое украшение. Постепенно Юлия стала выделять Перегуда из толпы бояр, она замолвила за него слово перед Владимиром, когда он размышлял над тем, кого оставить в Киеве главным воеводой.