Читать книгу "Фанера над Парижем - Людмила Милевская"

— Что он делает?

— Молитву медиума читает, — тоном, предназначенным длябестолковых, прошипела Маруся.

— А раньше что ж не читал? — не могла не поинтересоваться я.

— У великого магистра вчера одержание было, — с пафосомсообщила Маруся.

— Что это за недержание? — бестолково переспросила Роза. —Энурез, что ли?

— Одержание, — возмущенно зашипела Маруся, — знать бы пора.Это когда дух выходит из воли медиума и мешает ему общаться с другими духами.Так и до омрачения недалеко…

Невыносимый шепот Маруси заглушал все более и более громкийголос Коровина.

«…Если я поддался искушению как-либо злоупотребить иликичиться способностью, которую Тебе угодно было даровать мне, то я молю тебя,господи, забрать ее у меня…»

Вдруг я почувствовала на себе тяжелый взгляд, повернулаголову и наткнулась на глаза Равиля. Взор его был злобен и мутен, но,встретившись с моим, мгновенно превратился в ласковый и просветленный. Меняохватил озноб.

«…Провидением, каково я есть благо всех, и также моесобственное нравственное продвижение», — возвышенно подвывая, закончил,наконец, молиться Коровин.

Равиль отвел от меня свои ласковые глаза и с почтениемвзглянул на великого магистра. Коровин же сделал многозначительную паузу ибуднично сказал:

— Сегодня, милостивые государи и государыни, мы попытаемсявызвать дух императора Петра Великого. Надеюсь, нет возражений? — он обвелокружающих невидящим взглядом.

Возражений не последовало. Коровин назидательно продолжил:

— Однако учитывая, что дух царя Петра — дух мятежный инетерпимый, каковым был и сам император при жизни, мы будем общаться с этимдухом при помощи пневмографии. Прошу запомнить, господа, что для достижениянашей цели следует предельно сосредоточиться.

Я наклонилась к Розе и шепнула:

— Ты умеешь это делать?

— Конечно, — ответила Роза.

— Так сделай это и за меня, — попросила я. Роза изумленнопожала, плечами, выражая сомнение, удастся ли ей справиться с поставленнойзадачей.

— Я за тебя, — гаркнула Маруся, которую сомнения вообщередко посещают.

Коровин строгим взглядом призвал ее к тишине и театральнымжестом тронул плечо Равиля. Тот поднялся со стула и, двигаясь по кругу, раздалсидящим за столом белые плотные листки бумаги и ручки. Лист бумаги и ручкадостались и мне вместе с внезапным комплиментом.

— Сегодня вы неотразимы, — шепнул мне на ухо Равиль.

Я вздрогнула от неожиданности, но он уже что-то шепталМарусе.

— Что он сказал тебе? — спросила я, когда Равиль вернулся насвое место.

— Чтобы я ручку не ломала, — буркнула Маруся.

— Она в прошлый раз во время пневмографии ручку поломала, —пояснила Роза и тут же поинтересовалась:

— А тебе он что сказал?

— Что я неотразима, — вынуждена была признаться я.

— Врет, — успокоила меня Маруся.

Коровин тем временем начал делать пасы над головой Равиля,противно подвывая:

— Вызыва-а-а-а-ю-ю…. Вызыва-а-а-а-ю-ю…

Так продолжалось до тех пор, пока Равиль не побледнел,вздрогнул и глухим, с хрипотцой, голосом ответил:

— Пошто звал, холоп?

— Он здесь! — торжественно заявил Коровин. — Пишите своивопросы.

Все присутствующие деловито бросились писать послания царюПетру. Я последовала их примеру и вывела на своем листочке традиционное «Гдеон?», на этот раз имея в виду уже Турянского, а не веник.

Когда все вопросы были заданы, Коровин, вновь делая пасы надголовой Равиля, возопил:

— Ответь нам, о великий дух!

Бедный Равиль вновь вздрогнул, словно его плетью хлестнули,и, еще больше побледнев (какое мастерство!), произнес:

— Да.

Он как сомнамбула поднялся и пошел вокруг стола,останавливаясь за спиной каждого из сидящих. Его рука на миг застывала надлисточком, делая сложные движения. Переходя к следующему клиенту, Равильпереворачивал листок чистой стороной вверх и двигался дальше, пока не обошел всех.Когда же он уселся на свое место, красное свечение исчезло, и люстра вспыхнуласлепящим светом, который плавно перешел в обычное мягкое сияние.

— Переверните листки, — приказал Коровин. Все бросилисьпереворачивать, всматриваясь в собственные вопросы, которые ничуть неизменились.

— О великий дух, — возопил Коровин, воздев руки к потолку, —ответь нам, недостойным!

Затем он буднично, расслабленно бросив вниз воздетые руки,сказал:

— Если дух соизволил ответить нам, то вы прочтете егооткровения на обратной стороне.

Я мигом, опередив всех присутствующих (вот так реакция!),перевернула свой лист и обнаружила на нем надпись: «В этом доме».

Обычная надпись безо всякой там старославянской грамматики иятей. Что за фокус?

Я подняла глаза к люстре и поняла.

Нет, не смысл дурацкой фразы на моем листке поняла я, а то,как ее сделали. Это была фотография. На бумажку нанесли известный мнехимический состав, который позже и проявился, когда зажгли яркий свет, а дотого освещение было красным, и текст был невидим. То же мне, фокусники!

Однако же не все оказались такими умными и образованными,как я. Публика пришла в восторженное оживление. Те обездоленные, которыеостались в креслах и не приняли участия в спиритическом действе, ломанулись кстолу, жаждая взглянуть на чудо.

Пользуясь суматохой, я незаметно выскользнула из зала, поступеням спустилась в пустынную приемную и выбежала из дома. Огляделась иникого не обнаружила.

Убедившись, что никто за мной не наблюдает, я поспешно обогнулакоровинскую виллу, недобрым словом поминая ее размеры. Дверь, ведущая вбильярдную, оказалась именно там, где я и предполагала. К тому же (о, чудо!)она была не заперта.

Позже я узнала, что это не чудо, а западня, но тогда,радуясь удаче, вошла и…

Глава 23

Я погрузилась во тьму. Все попытки ощупью обнаружитьвыключатель потерпели неудачу. Я отважно шагнула вперед и тут же споткнулась,больно врезавшись коленкой в некий «анонимный» предмет.

— Че-ерт!!! — взвыла я, оглядываясь назад в сторону опрометчивопокинутого мною дверного проема.

Обнаружив в кромешной тьме его светлый контур, я поспешилаобратно. Прихрамывая, охая и в мыслях страшно ругаясь, я добралась доМарусиного «жигуля», скромно стоящего рядом с роскошными «Мерседесами»,«Бентли», «Ролсами» и «Ягуарами», на которых главным образом и ездят поклонникисомнительного таланта Коровина.