Читать книгу "За синим горизонтом событий - Фредерик Пол"

На самом деле она вовсе не выглядела плохо. Переломы костей постепенно заживали, ей заменили два-три килограмма органов и тканей. Эсси даже вернули ее кожу, а может, трансплантировали чью-то чужую. Лицо у нее выглядело нормально, только слева оставалась небольшая повязка, на которую Эсси начесывала волосы.

— Ну, жеребец, — обычно приветствовала она меня. — Как держишься?

— Прекрасно, прекрасно. Немного возбужден, — бодро отвечал я, касаясь носом ее шеи. — А ты?

— Очень хорошо.

Так мы уверяли друг друга и, можно сказать, не лгали. Ей с каждым днем становилось все лучше. Во всяком случае, так говорили врачи. А я... не знаю, как сказать. Но каждое утро я просыпался необыкновенно сильным и энергичным. Мне хватало пяти часов сна. Я почти не уставал. Никогда в жизни я не чувствовал себя лучше.

А Эсси с каждым разом все больше худела. Врачи посоветовали мне, что делать, и я приказал Харриет перепрограммировать повара. После этого Эсси перестали подавать салаты. Никакого кофе и завтраков из сока: творожники , блины со сливками и сыром, дымящееся какао. На ленч — плов из кавказского барашка. На обед — жареная куропатка в кислом соусе.

— Ты меня балуешь, дорогой Робин, — не раз говорила она, а я отвечал:

— Только раскармливаю. Не терплю тощих женщин.

— Да, хорошо. Но еда слишком этнически ограниченная. Разве не бывает нерусских блюд, от которых поправляются?

— Подожди десерта, — улыбался я. — Слоеный торт с земляникой, дважды пропитанный девонширскими сливками.

Сестра уговорила меня — психологически это убедительнее — начинать с маленьких порций на больших тарелках. Эсси все съедала, мы постепенно увеличивали порции, и Эсси продолжала их съедать. Но не переставала терять вес. Однако темп потери замедлился, и шесть недель спустя врачи, обсуждая состояние ее здоровья, осторожно признали его стабильным. Почти.

Когда я сообщил Эсси эту приятную новость, она встала. Конечно, она оставалась связанной с аппаратурой постели, но могла сделать несколько шагов по комнате.

— Вовремя, — сказала она и поцеловала меня. — Ты слишком много времени проводишь дома. .

— Мне это в удовольствие, — ответил я.

— Это твоя доброта, — серьезно ответила она. — Мне очень дорого, Робин, что ты всегда рядом. Но теперь я почти выздоровела, и ты должен заняться делами.

— Да нет. Я и так с ними управляюсь по коммуникатору из мозговой комнаты. Конечно, приятно будет нам вдвоем куда-нибудь отправиться. Ты, наверное, никогда не видела Бразилиа. Может, через пару недель...

— Нет. Никаких пару недель. И не со мной. Если тебе нужно куда-то ехать, пожалуйста, поезжай, Робин.

Я колебался.

— Ну, Мортон считает, что это было бы полезно. Эсси резко кивнула и сказала:

— Харриет! Завтра утром мистер Броудхед вылетает в Бразилиа. Подготовьте все необходимое.

— Конечно, миссис Броудхед, — ответила Харриет с консоли в голове постели Эсси. Ее изображение исчезло так же быстро, как появилось, и Эсси обняла меня.

— Я позабочусь, чтобы с Бразилиа поддерживалась непрерывная связь, — пообещала она, — и Харриет будет все время информировать тебя о моем состоянии. Обещаю, Робин. Если ты мне понадобишься, узнаешь немедленно.

— Ну... — сказал я Эсси на ухо.

— Никаких «ну», — ответила она мне в плечо. — Решено. И знаешь что, Робин? Я тебя очень люблю.

Альберт Эйнштейн утверждает, что все радиосообщения, которые я получаю, всего лишь длинная цепочка фотонов, как копье, брошенное в пространство. Тридцатисекундное сообщение — это колонна в девять миллионов километров длиной, в которой фотоны со скоростью света в образцовом порядке несутся в пространстве. Но даже такому длинному, быстрому и тонкому копью требуется почти вечность, чтобы преодолеть пять тысяч астрономических единиц. Приступ лихорадки, от которого пострадала моя жена, летел к нам двадцать пять суток. Приказ прекратить все манипуляции с кушеткой только начал свой путь, когда пришел новый приступ — тогда на кушетку легла эта девочка, Джанин. Слава Богу, приступ оказался легким.

Наше поздравление Хертерам-Холлам с прибытием на Пищевую фабрику где-то в районе орбиты Плутона встретилось с их сообщением об отлете на Небо хичи. Теперь они уже там, а наши распоряжения еще не долетели до Пищевой фабрики. За короткое время произошли два события, имевшие непосредственное отношение друг к другу.

Но к тому времени, как мы поймем значение этих событий, они уже целых двадцать пять дней будут в прошлом. Что за досада!

Мне многое нужно было от Пищевой фабрики, но сейчас больше всего нужно радио-быстрее-света. Поразительно, что такое вообще возможно! Но когда я заявил Альберту, что его застали врасплох, он улыбнулся своей мягкой, скромной улыбкой, сунул трубку за ухо и сказал:

— Конечно, Робин, если вы имеете в виду удивление, которое испытываешь, когда нечто крайне маловероятное все же происходит. Но такая вероятность всегда существовала. Вспомните. Корабли хичи без всяких ошибок достигали движущихся целей. Это предполагает наличие у них почти мгновенной связи на астрономических расстояниях, то есть радио-быстрее-света.

— Почему ты мне ничего об этом не говорил? — спросил я.

Он почесал ногу в домашней туфле другой ногой.

— Это была только вероятность, Робин, и небольшая, порядка 0.05. Условие достаточное, но не необходимое. Просто до настоящего времени у нас не было данных.

Я мог бы поговорить об этом с Альбертом на пути в Бразилиа. Но я летел коммерческим рейсом — самолет компании недостаточно быстр для таких расстояний, — а я люблю смотреть на моего спокойного мудрого Альберта и разговаривать с ним. Только поэтому время полета я провел в разговорах с Мортоном. И, конечно, с Харриет, которая должна была каждый час, когда я не сплю, давать краткие отчеты о состоянии Эсси.

Даже на сверхзвуковой скорости полет в десять тысяч километров занимает немало времени, и я углубился в дела. Мортон получил возможность высказаться и старался отговорить меня от встречи с Боувером.

— Вы должны серьезно к нему относиться, — завывал он в микрофоне у меня в ухе. — Боувера представляют Анджело, Карпентер и Гатман, а это влиятельные люди, и у них очень хорошие юридические программы.

— Лучше тебя? — усмехнулся я.

— Ну... — после некоторого колебания ответил он. — Я надеюсь, что нет, Робин.

— Ответь мне, Мортон. Если у Боувера с самого начала не было особых надежд на выигрыш, почему за дело взялись такие влиятельные люди?

Хоть я его и не видел, но знал, что сейчас у Мортона отчасти обиженное, отчасти оправдывающееся выражение лица. Эдакая гримаса — вы-неюристы-не-в-состоянии-понять.

— Оно не так уж и безнадежно, Робин. И мы до сих пор вели себя не лучшим образом. Дело принимает более крупные размеры, чем мы первоначально оценивали. Я думаю, они считают, что сумеют найти немало слабых мест в нашей позиции. Думаю также, что они рассчитывают на очень крупный гонорар. Я советовал бы вам самому нащупать слабые места в позиции Боувера и не относиться к нему легкомысленно, Робин. Ваш приятель сенатор Прагглер в комитете надзора. Повидайтесь сначала с ним.