Читать книгу "Тайна Семи Циферблатов - Агата Кристи"

– Суперинтендант Баттл.

– Предполагал, ты скажешь – Джордж Ломакс.

– Ш-ш-ш! Вот он идет!

И действительно, Джордж направлялся именно к ним. Джиммиизвинился и тут же исчез. Джордж присел рядом с Бандл:

– Моя дорогая Эйлин, тебе в самом деле необходимопокинуть нас?

– Да, похоже, у папы всерьез разыгрались нервы. Ядумаю, мне лучше поехать домой и подержать его за руку.

– Эта маленькая ручка подействует поистинеуспокоительно, – сказал Джордж, беря ее руку в свои и игриво пожимаяее. – Моя дорогая Эйлин, я понимаю твои побудительные причины, и ониделают тебе честь. В дни меняющегося и неустойчивого общественного положения…

«Понесло!..» – безнадежно подумала Бандл.

– …когда семейная жизнь в большом почете… рушатся всестарые нормы!.. наш класс должен подать пример… показать, что мы ни в малейшейстепени не подвержены современным условностям. Нас называют крайнимиконсерваторами… я горжусь этим… я повторяю, что я горжусь этим! Есть понятия, вкоторых необходимо оставаться консерватором: чувство собственного достоинства,красота, скромность, чистота супружеской жизни, сыновье уважение… Развечто-нибудь умрет, если это будет существовать? Как я сказал, моя дорогая Эйлин,я завидую твоим преимуществам, которые дает тебе юность. Юность! Какоезамечательное время! Какое замечательное слово! А мы не ценим ее, пока недорастем до… э… зрелого возраста. Должен признаться, мое дорогое дитя, что впрошлом меня глубоко удручало твое легкомыслие. Теперь понимаю, что это было неболее чем беззаботное и очаровательное легкомыслие ребенка. Теперь я ощущаюсерьезность и недюжинную глубину твоего ума. Ты позволишь мне, надеюсь, помочьтебе с литературой?

– О, спасибо, – едва слышно ответила Бандл.

– И ты больше не должна меня бояться. Я был поражен,когда леди Катерхэм сказала, что ты испытываешь страх передо мной. Могузаверить тебя, что я самый простой человек.

Этот спектакль о скромности Джорджа ошеломил Бандл. А Джорджпродолжал:

– Никогда не стесняйся меня, дорогое дитя. И не бойсянаскучить мне. Для меня будет великой радостью… если так можно сказать…формировать твой расцветающий разум. Я буду твоим политическим наставником.Никогда мы не нуждались в молодых, талантливых и очаровательных женщинах внашей партии более, чем мы нуждаемся в них теперь. Твое предназначение – пойтипо стопам твоей тети, леди Катерхэм.

Это ужасное предложение окончательно выбило Бандл из колеи.Она могла только беспомощно смотреть на Джорджа. Но ее беспомощность необескуражила его – напротив! Его главной претензией к женщинам было то, что онислишком много говорят. Редко удавалось ему найти среди них то, что он называлхорошей слушательницей. Он благосклонно улыбнулся Бандл:

– Бабочка появляется из куколки. Замечательная картина.У меня есть очень интересный труд по политической экономии. Я сейчас разыщуего, и ты можешь взять его с собой в Чимниз. Когда прочтешь, мы его с тобойобсудим. Без колебаний пиши мне, если что-нибудь будет тебе непонятно. У менямного общественных обязанностей, но и в своей постоянной занятости я всегданахожу время, чтобы помочь своим друзьям в их делах. Пойду посмотрю книгу.

Он зашагал прочь. Бандл, ошеломленная, смотрела ему вслед.Ее вспугнуло неожиданное появление Билла.

– Послушай, – сказал Билл, – какого чертаФилин хватал тебя за руку?

– То была не рука, – испуганно ответила Бандл.

– Не будь ослицей, Бандл!

– Извини, Билл, но я слегка встревожена. Помнишь, тыговорил, что Джимми подвергает себя смертельному риску, появившись здесь?

– Так и есть! – согласился Билл. – Чертовскитрудно избавиться от Филина, стоит ему только заинтересоваться тобой. Джиммипопадет в западню раньше, чем сообразит, что случилось.

– Не Джимми попал в западню, я! – чуть невзвизгнула Бандл. – Мне придется встречаться с нескончаемыми миссисМакаттами, читать политическую экономию, обсуждать ее с Джорджем, и один толькоГосподь Бог знает, когда все закончится!

Билл присвистнул:

– Бедная старушка Бандл! Слегка перестаралась?

– Должно быть! Билл, похоже, я ужасно запуталась.

– Ничего страшного, – утешил ее Билл. –Джордж не очень-то верит в выдвижение женщин в парламент, так что тебе непридется простаивать на помостах и рассказывать всякую чушь или целоватьгрязных детей в Бермондси. Пойдем выпьем по коктейлю. Уже почти время ленча.

Бандл встала и покорно пошла рядом с ним.

– Мне так ненавистна политика! – жалобнопробормотала она.

– Конечно. Как и всем разумным людям. Только такие, какФилин и Орангутанг, принимают политику всерьез и упиваются ею. Но всеравно, – Билл внезапно вернулся к прежней теме, – ты не должна былапозволять Филину держать себя за руку!

– Ради бога, почему нет? – улыбнуласьБандл. – Он знает меня всю жизнь.

– Мне не нравится!

– Добродетельный Уильям… О! Посмотри на суперинтендантаБаттла!

Они входили в здание через боковую дверь. В маленькойпередней их взгляду предстал чулан, в котором хранились клюшки для гольфа,теннисные ракетки, кегли и другие предметы, необходимые для загородной жизни.Суперинтендант Баттл проводил тщательное исследование различных клюшек длягольфа. При восклицании Бандл он глуповато взглянул на них.

– Собираетесь заняться гольфом, суперинтендант?

– Что ж, это мысль, леди Эйлин. Говорят, начинатьникогда не поздно. И у меня есть одна хорошая черта, которая пригодится в любойигре.

– Какая? – поинтересовался Билл.

– Не признаю поражений. Если все идет не так, я бросаюи начинаю все сначала!

И с решительным выражением лица суперинтендант Баттл вышелиз чулана и, захлопнув за собой дверь, присоединился к молодым людям.

Глава 25

Джимми излагает свои планы

Джимми Тесайгер находился в подавленном настроении. Избежаввстречи с Джорджем, которого подозревал в намерении привязаться с обсуждениемкакого-нибудь серьезного вопроса, Джимми ускользнул сразу после ленча. Хотя они был посвящен в детали пограничного конфликта в Санта-Фе, у него не было нималейшего желания выдерживать экзамен по этому вопросу в данную минуту.

Вскоре произошло то, на что он надеялся. Лорейн Уэйд, тоже водиночестве, прогуливалась по одной из тенистых дорожек сада. Через секундуДжимми оказался рядом с ней. Некоторое время они шли в молчании, потом Джимминачал разговор: