Читать книгу "Парикмахер - Христиан Шюнеманн"

- Клаудия читает такие журналы по профессиональной необходимости. Должна же она знать шаги конкурентов. Ну молодец, Беа. Круто! Ты разнюхала много интересного.

- Во всяком случае, побольше тебя, - огрызнулась Беа и пошла к двери. - Ты, вообще-то, дочитал до конца мой гороскоп?

Последняя фраза была там такая: «И подумайте вот о чем: Вам причитается от Вашего шефа кое-какое материальное вознаграждение».

- Беа, - сказал я. - Клиенты ждут!

Я рисовал и рисовал, но с нулевым результатом. Нет, нужно больше узнать про эльфов. Возможно, мой шурин Кристофер поищет что-нибудь в Интернете или Регула в своей библиотеке. Какие-нибудь иллюстрации. Я взглянул на часы. В Москве сейчас шесть вечера, он скорей всего еще в галерее. Я взялся за трубку, но медлил. Тот ли сейчас момент? Алеша ведь ничего не знает, а смерть Кая не такое событие, про которое я могу сообщить мимоходом. Не теперь. Я поднялся в салон.

До самого вечера я стриг, выслушивал рассказы клиентов об их летних приключениях - они пролетали мимо моего сознания как негромкая мелодия. Один из них рассказал про огромных черных тараканов в джакузи отеля - размером с зажигалку. Семейный отдых - Александра презрительно именовала его «стерильным тампоном». Сама она никогда не ездила в отпуск с мужем и ребенком. Вот Клаудия наверняка не такая. Она, вероятно, мечтает о подобном семейном мероприятии. Лишь один раз Александра отступила от своих принципов, ради Кая. Мальчику требовалось тренировать ногу в новом протезе, первом из дорогих - с металлическим шипом, карбоновой ступней и механической фиксацией, без синтетического стержня, от которого у Кая постоянно воспалялся коленный сустав. Кай хотел бегать, как другие дети, не чувствуя себя инвалидом. Собственно говоря, у него была только одна мечта - чтобы все было нормальным и понятным, как летний домик, который они сняли в Дании. Три комнатки, терраса с южной стороны, за углом супермаркет. Александра купила губки для мытья кастрюль, мужчины должны были разжигать гриль и намывать машину. Александре это казалось даже забавным. На две недели они превратились в обычную семью, такую же, как сотни других вокруг. Они лежали рядышком на песке, загорали и глядели на небо. Их волосы тоже выгорали.

Я вспомнил мертвую Александру, окрашенные в платиновый цвет волосы на подушечке; вспомнил безжизненное тело Кая под белой простыней и машинально ответил своей очередной клиентке:

- Да, вы правы. Надо подпитать кожу головы.

27

На следующее утро я сварил кофе, сел к столу в большой комнате и набрал московский телефон. Услышал сонный голос и немного подождал, когда Алеша проснется.

- Я должен тебе кое-что сообщить.

В трубке свистел чайник.

- Кай мертв. Выбросился из окна.

Свисток замолк; вероятно, бабушка сняла чайник с конфорки. Тихо и монотонно бормотал чужой голос - кухонное радио.

- Ты меня слушаешь? - спросил я и рассказал про вещи, оставшиеся для меня непонятными. Алеша почти все время молчал. Как можно сохранять близость, не касаясь друг друга? Я надеялся, что он скажет: «Вылетаю ближайшим рейсом», но он лишь бормотал: «Не может быть» и «Просто не верится». Тогда я закончил разговор. - Если я узнаю что-то новое, позвоню. Обещаю.

Меня жгло разочарование. Но чего, собственно, я ждал?

Передо мной на столе валялось приглашение на «Летний праздник Константина». Маклер, торгующий недвижимостью и антиквариатом, «надеялся иметь удовольствие видеть…» Когда? Уже сегодня вечером. «R.S.V.P. - respondez s'il vous plait» - «пожалуйста, ответьте». Я совсем забыл. Мне было не до веселья. У Константина каждый год собирается все тот же круг - художники, профессура, галеристы. Семейная встреча без больших сенсаций; иногда добавляется что-то новое, родственное. Официанты в длинных фартуках разносят охлажденные пралине и клубнику в шоколаде. Комбо, небольшой джаз, играет танцевальные ритмы. Липкие коктейли в баре. Разговоры, поначалу всегда любезные. Если не выпадешь в осадок в начальной стадии, потом все меняется - музыканты поддают жару, мужчины скидывают пиджаки и идут танцевать с дамами. Может, мне пойдет на пользу, если я отвлекусь от грустных мыслей? Я прикинул, какая это будет для меня по счету вечеринка у Константина. Восемь или девять лет назад он был посредником, когда я купил лавку на Ханс-Сакс-штрассе; тогда дом годился лишь на снос. Значит, восьмая или девятая? Тогда Константин был еще стройным, с залысинами, торговцем недвижимостью. Теперь у него росли наперегонки богатство и живот. Я больше не могу отличить его «летние праздники» один от другого. Однажды я там был с Маттео. Он напился и танцевал, потом блевал через перила и танцевал дальше. На курчавые черные волосы он натянул светлый парик с косым пробором - ему хотелось узнать, как это - быть блондином и зачесывать волосы на косой пробор. Парик потерялся в ту же ночь. Я был в те времена сентиментальным.

Зазвонил телефон, и я пролил кофе на дорогую бумагу с водяными знаками. В это время мне обычно звонил Клаус-Петер. Сейчас он станет выпытывать у меня, нет ли чего нового в деле Кая Каспари.

Впрочем, это оказалась Регула; по ее голосу я догадался, что она настроена поболтать. Мы поговорили о семейных делах. Мама хочет прислать детям упаковку леденцов; я назвал это милой заботой. Кроме того, сообщила Регула, с фабрикой возникают проблемы; я не удивился. Речь идет о сбыте готовой продукции. Маме приходится теперь учитывать запутанные дополнения к законам, административные приказы, пошлину на сахар - все это не попало в ее сферу внимания, когда делались предварительные калькуляции перед покупкой фабрики. Я уже обдумывал, кто из моих знакомых мог бы проконсультировать маму. Но тут Регула сказала: «Да, вот что еще», - и попросила у меня Алешин рецепт гречневой каши. Я ответил, что эта гадость не стоит того, чтобы ее готовить, но обещал при случае спросить, что он туда кладет.

- Сегодня вечером ты занят? - поинтересовалась Регула и добавила, что ей хочется побегать на роликах, потом сходить с Кристофером в кино - для сестры это уже «романтический вечер». Вот только за малышами нужно присмотреть. У меня уже есть какие-нибудь планы? Я помедлил. Вместо танцев на террасе у Константина мне придется варить детям какао и придумывать новую историю про волосатое чудище. Я буду его стричь, брить, и в конце концов оно окажется обычным поросенком. Тут я понял, что соскучился по сестре, малышам, зеленому чаю и конструктору «Лего», детали от которого валяются по всему дому. В трубке что-то затрещало. Я пообещал сестре приехать после работы и попрощался. Потом натянул кроссовки.

Стефана я еще застал. Мы неторопливо бежали вдоль берега Изара по натоптанной дорожке. Вода все еще была мутной, как и мое состояние. По бурой лужайке радостно носились собаки, высунув язык. У меня заболели легкие. Если еще начнет колоть в боку… Стефан остановился, покрутил руками и спросил, как я себя чувствую. Я попробовал пару раз присесть и повалился на траву.

- Ничего, все о'кей, - сказал я.

28

Между тем со смерти Кая прошло три дня. Барбара Крамер-Пех явилась в салон без предварительного звонка. Я был поражен. Она что-то говорила вполголоса, но я почти ничего не понимал из потока ее слов. В конце концов я приветливо сказал: