Читать книгу "Девятая рота. Дембельский альбом - Олег Вихлянцев"

— Не обоссысь, смотри! — громким шепотом посоветовал ему кто-то из строя.

Солдаты сдержанно захохотали.

— А-а-тставить р-р-азговорчики! — рыкнул, аки зверь лютый, старший прапорщик. — Кто посмел открыть пасть в строю без моей команды?

Нет ответа. Молчание явно затягивалось.

— Кто посмел, я спрашиваю!

— Я, — отозвался наконец крепкий, атлетически сложенный паренек.

— Головка от хуя! — заорал Лютаев. — Фамилия!

— Тараконов… — испуганно назвался курсант учебного полка.

— Так вот, курсант Тараконов, — старший прапорщик Лютаев перешел с крика на спокойный, чрезвычайно назидательный тон. — Обоссаться, как вы только что посмели выразиться сейчас и здесь, в этом святом для солдата месте, в строю! — он поднял указательный палец к высокому потолку казармы, призывая всех присутствующих в свидетели этого ужасного преступления… — так вот, обоссаться придется вам. Об этом позабочусь лично я, и в дальнейшем служба вам медом не покажется, обещаю. А вот этот смелый курсант… Как ваша фамилия?

— Курсант Осинкин.

— Вот я и говорю: курсант Осинкин — просто умница. Впереди его ждет нормальная размеренная служба с железным соблюдением распорядка дня, усиленным питанием и прочими благами армейской жизни. Молодец, сынок, что отказался служить под моим началом! — похвалил Лютаев струсившего пацаненка. — Ступай себе с богом к начальнику штаба, он оформит тебе перевод в другую роту, родной ты мой. — Лютаев говорил с Осинкиным так нежно и ласково, что тот расслабился и даже заулыбался. И вдруг выражение лица прапора резко изменилось, он поднялся на мысках и заорал изо всех сил Осинкину в самое ухо так, что тот едва не рухнул на пол. — Пошел на хер отсюда, пидарас помоечный!

Лютаев развернул дезертира к себе тылом и с размаху дал ему такой поджопник, что тот буквально вылетел из казармы.

А в строю поднялся невообразимый гогот.

— Рота-а-а! Смирн-а-а! — крикнул Лютый и, убедившись, что команда выполнена более менее удовлетворительно, выдохнул: — Вольн-а-а… Напра-а-во! На улицу бегом-арш…

В колонну по трое рота солдат, словно табун молодых коней, понеслась с плаца по направлению к горам. Сначала все бежали весьма бодро, даже ретиво. Каждый из новичков хотел доказать своему командиру, что вполне к подвигам готов и чего-то стоит — в спецназ как-никак попал служить.

Асфальтированная дорога вывела подразделение за территорию части.

— Пиздец котятам — больше срать не будут, — глядя им вслед, сказал один из бывалых солдат, дежуривший на КПП.

— Сдохнут салаги — точно, — согласился с ним второй старослужащий. — Прапора не зря Лютым в полку зовут. Он с салабонов семь шкур в день спускает.

— И не только с салабонов. Ты слышал, чего он на прошлой неделе отчубучил?

— А что случилось?

— Да Лютый на вещевой склад пришел, чтобы портянки для новичков получить. А там этот хорек, начальник склада… ну, прапорщик Гадилюк сидит, морда жирная, аж щеки на погонах лежат…

— Ты давай короче, чем кончилось?

— Короче так: Гадилюк попытался втюхать Лютаеву рвань, уже списанную от прошлых призывов. Новые-то портянки наверняка толкнуть налево хотел! Они же на склад неразрезанные — как рулоны ткани приходят!

— А Лютый?

— А Лютый ему с ходу в морду кулаком — хрясь!

— Да ты че!

— Хер через плечо! Гадилюка как ветром в дальний угол склада снесло. А пока летел, еще несколько полок головой проломил. Ну, Лютаев его из того угла, как щенка позорного, обратно вытащил, нашел на складе грязную вонючую портянку и затолкал ее Гадилюку в рот целиком. Тот чуть не задохнулся. Весь склад потом заблевал, воняло так, что хоть химиков вызывай для дегазации…

— Во блин, дает Лютый! Круто! И че дальше?

— Гадилюк командиру части рапорт написал, что, мол, Лютаев ему грязную портянку засунул в харю и избил при этом.

— А батя что?

— А он вызвал к себе Лютаева и навтыкал ему как следует.

— Че, на губу?

— Да нет! Говорит: товарищ старший прапорщик, вы что себе позволяете? Не могли, что ли, на складе чистую портянку найти?

Оба солдата покатились со смеху…

А рота уже исчезла из виду. Солдаты бежали по краю крутого обрыва. Справа к тропинке вплотную подступали высокие скалы, перемежающиеся с земляными проплешинами, на которых, цепляясь корнями, едва держалась скудная и выгоревшая на палящем солнце колючая растительность. Кое-где в эти склоны вросли огромные каменные глыбы величиной с танк или бэтээр.

Откуда-то сверху бежал, рассыпаясь брызгами по камням, чистейшей воды узенький ручеек. Высоко в синеве над головой парил орел. В низине, открывшейся за изгибом дороги, на зеленой террасе чабан пас отару овец и там же, неподалеку, словно ласточкины гнезда, прилепились к горному склону сакли местных жителей. Причем крыша нижнего дома служила полом и ступенью для следующего. Сакли были похожи друг на друга, будто клонированные.

— Воины! — впервые за полчаса подал голос старший прапорщик. — Как себя чувствуем?

— Нормально! — ответили курсанты почти одновременно.

— Вот и хорошо! — повеселел Лютаев. — За мной!

Круто свернув с тропы, он, как ящерица, полез вверх по дикому склону. Солдаты устремились за ним следом. И вскоре обнаружилось, что почти половина роты осталась внизу. Парни просто не знали, что надо делать, чтобы двигаться наверх с такой скоростью.

— Сдохли, придурки! — крикнул Лютый, забравшись уже довольно высоко. — А ну, оторвали жопы от земли! Вперед, уроды!

Лютаев уже забрался на вершину, даже при этом не вспотев. И присел на камушек, чтобы с полчасика перекурить. Он знал наверняка: как минимум, тридцать минут никто из его курсантов тут не покажется. Но ошибся.

— Разрешите сигаретку, товарищ старший прапорщик? — Из-за соседнего валуна показалось круглое азиатское лицо. Солдат был свеж, как огурчик.

— Ты кто такой, воин? — удивленно спросил инструктор.

— Курсант Кадриддин Кулов!

— Охереть у тебя имечко! Тут же не выговорить, тут хер сломать можно на хер! Будешь Кадра для краткости. Ты вообще как здесь оказался, балбес?

— Вы же сказали наверх? Я и полез наверх!

— Я тебя спрашиваю, — Лютаев даже забыл от удивления, что собирался покурить, — как тебе удалось так быстро сюда взобраться?

— Так я же киргиз, товарищ прапорщик! Я в горах Памира родился, в городе Узгене. Скалы — моя стихия! Я тут как дома!

— Понятно, воин. Держи сигарету, заслужил. А по-русски почему так хорошо говоришь?

— Десять лет в Москве прожил. Мой отец — профессор, специалист по минералам.