Читать книгу "Сумерки идолов. Ecce Homo - Фридрих Ницше"

Отсюда вырастает нелегкая и в своем роде уникальная проблема исполнения книги. «Ессе Homo» — настоящая амальгама жанров, где, словно в некоем котле, смешаны и перекипячены жанры биографии, жития, исповеди, мифа, трагедии, сатиры, дифирамба, пророчества, интимного дневника, философии и… психоаналитического протокола. По существу, это некий род исповедальной психографии, использующей обнаженность исповеди как приманку для более контрастного и фотогеничного самопредставления, головокружительно-утонченная виньетка, обрамляющая визитную карточку… Рока. С другой стороны — и уже в духе милитаристических сравнений самого Ницше — некая тотальная мобилизация и стратегическая дислокация всех военных сил перед последним боем; калейдоскопический прогон и смотр прежних сочинений оборачивается в этом смысле как бы сжатием кулака для нанесения главного удара, а шокирующая мегаломания названий глав («Почему я так мудр», «Почему я пишу такие хорошие книги») — всего лишь громкой военной пропагандой, рассчитанной на гипноз и оглу-шение. Если перечитать письма Ницше, относящиеся к этому периоду, то приведенная характеристика будет выглядеть более чем вероятной: он и в самом деле готовился к войне, по всем правилам проваливающегося в бред сознания («В курсе ли Вы уже, что для моего интернационального движения я нуждаюсь во всем еврейском крупном капитале?» — Письмо к П. Гасту от 9 декабря 1888 г. // Вr. 8, 515). Психогенная формула «Ессе Homo» (как и «Антихриста») предстает в свете сказанного уже диагнозом: минимум сознательности при максимуме стиля, и, стало быть, стиля, предоставленного уже самоуправлению, как бы автопилоту с курсом на — окончательную катастрофу (вспомним: такова именно, по Ницше, формула «совершенной книги»!). Оттого стилистические роскошества книги («Она до такой степени выходит за рамки понятия «литература», что по сути даже в самой природе отсутствует сравнение» — Письмо к П. Гасту от 9 декабря 1888 г. // Вr. 8, 513) не поддаются иному определению, как соблазн и искушение, в сущности самособлазн и самоискушение: все тот же сад Клингзора с Кундри и волшебными профессионалками («Они все любят меня — это старая история» — W. 2, 1105), все тот же оговоривший себя до неузнаваемости Парсифаль в роли сюрреалистически балагурящего Арлекина («A parté, вокальный отрывок, но только для светлейших ушей князя Бисмарка: Еще Польска не сгинела, — / Ибо Ницки жив еще…» — Из черновых материалов к «Ессе Homo»), все тот же «праздник осла», где мистериальное «Jasagen» Диониса звучит уже и вовсе как «J-A-sagen»…

Для настоящего издания использован русский перевод Ю. М. Антоновского (Ницше Ф. Ессе Homo. СПб., 1911). Перевод заново отредактирован и восполнен в отдельных пропущенных отрывках.

К. Свасьян