Читать книгу "Третий фланг. Фронтовики из будущего - Федор Вихрев"

Я села на предложенный стул, сложила руки и приготовилась слушать и отвечать. Странно, но, увидев народного комиссара внутренних дел СССР, я поняла, что говорить нам с ним не о чем. Этого человека мало будут интересовать мои умозаключения, рассуждения на тему: «Что было и что будет…» Этот человек умел сам делать собственные выводы и не нуждался в рефлексирующих дамочках и интеллигентах. Ему нужны знания. А их у нас еще на «собеседованиях» выжали так, что, похоже, облегчили головы на пару килограммов.

Как историку, мне бы было интересно написать о нем. Но не сейчас. Потом… когда-нибудь. И по возможности – честно. «В конечном счете это Берия приехал со мной поговорить, вот пусть и спрашивает, а я посмотрю, додумаю». — Наконец правильная мысль успокоила мои расшалившиеся нервишки.

— Ника Алексеевна, — начал разговор Лаврентий Павлович, — представляю вам вашего непосредственного начальника, — он указал рукой на сидящего напротив мужчину, — начальник второго управления НКВД Судоплатов Павел Анатольевич.

Несмотря на то, что я ожидала что-то подобное, это имя заставило меня уважительно склонить голову. И тут же поднять и посмотреть в упор на Берию.

Судоплатов отреагировал лишь легкой улыбкой, а Берия, усмехнувшись, добавил: – Понимаю, для вас он живая легенда, но ничего, у вас еще будет время поговорить. Я сегодня уезжаю, а вот Павел Анатольевич остается еще на несколько дней. Так что наговоритесь.

Кто такой Судоплатов, я знала хорошо, поэтому сразу прониклась симпатией к этому человеку. Да и в его взгляде чувствовалось, что он прекрасно осведомлен о том, что я из себя пытаюсь представить. Короче, два профессионала и два хороших человека – мы поняли друг друга с одного взгляда.

— Ника Алексеевна, ответьте мне на один вопрос. — Берия, видно, находился в хорошем расположении духа, и взгляд его пронзительных глаз не был холоден и беспристрастен, как я ожидала. Лаврентий Павлович смотрел на меня с любопытством и интересом. Такой интерес бывает у детей, когда они впервые видят какие-то новые грани в, казалось бы, хорошо знакомом предмете или событии. — Там, в вашем мире, все женщины такие же хорошие бойцы, как и вы, или вы являетесь исключением из правил?

Вопрос, конечно же, был с подтекстом, ибо не тот человек был нарком Берия, чтобы не ознакомиться с личным делом «товарища Ивановой». «Интересно, зачем этот вопрос. Проверяет? Вряд ли. Что-то я какая-то мнительная. Не надо искать черную кошку в темной комнате». Мысли бегали в салочки и ловили за хвост одна другую. Хотелось и честно сказать, и в то же время – приколоться. Ну что ж, на глупый вопрос – получите глупый ответ.

— Нет, Лаврентий Павлович, просто мужчины стали слабее. Свято место пусто не бывает.

— Вот и я думаю, — произнес нарком, — если в том мире женщины дерутся и стреляют лучше, чем мужчины, то такой мир гроша ломаного не стоит.

Берия задавал различные вопросы, но все они к делу не имели никакого отношения. У меня складывалось впечатление, что нарком уже давно составил обо мне свое мнение и сейчас просто удовлетворяет свое любопытство относительно устоев и традиций того общества, которое было в моей жизни и не было, да и, наверное, никогда не будет в его жизни.

— Скажите, пожалуйста, а вот если бы у вас прямо сейчас появилась возможность вернуться в свой мир, свое время, вы бы вернулись? — Нарком задал еще один «милый вопросик» в стиле тех, на которые лучше не отвечать.

— Вернулась бы, Лаврентий Павлович, — твердо ответила я.

— И бросили бы нашу страну в самый ответственный момент? — продолжал провоцировать Берия.

Шестым чувством, спинным мозгом, женской интуицией, чем угодно это можно назвать, но я знала, что сейчас надо говорить правду, и только правду: – Для победы своей страны я сделала немало. Вся информация, которой я обладала, уже записана и обработана, а наличие или отсутствие одного инструктора не такой уж важный фактор для Советского Союза в этой войне. А там у меня – ребенок.

— Да, дети – это наше все, — согласился мой собеседник. Что бы там про него ни говорили, но свою семью Лаврентий Павлович любил. После этого высказывания в комнате воцарилось томительное молчанье. Я думала о своей дочке. Нарком молчал. Судоплатов, как младший по званию, не проявлял инициативу в разговоре, пока его не спросят, а я вдруг ощутила, что никто ни в каком мире не сможет заменить мне маленький теплый комочек, уткнувшийся в плечо и доверчиво спрашивающий: «Мама, а ты меня никогда не бросишь? Ты меня всегда защитишь? Правда?» И от одного этого воспоминания стало сразу больно и одиноко.

Ситуацию спас какой-то подчиненный Берии. Он постучался в дверь и после одобрительного «Войдите» – доложил: – Товарищ народный комиссар, все готово.

Что там готово, я не знала, но была благодарна этому НКВД-шнику за то, что он очень вовремя появился.

— Пойдемте, Павел Анатольевич, нехорошо заставлять людей ждать, — сказал Лаврентий Павлович, вставая. — А вам, Ника Алексеевна, до свиданья. Увидимся теперь, наверное, не скоро.

Я, собрав волю в кулак, встала.

— До свиданья, Лаврентий Павлович, разрешите идти.

— Идите, но надолго не пропадайте. Вам еще с товарищем Судоплатовым сегодня предстоит разговор.

Лагерь № 2794/17

Колонна грузовиков подъехала к воротам лагеря № 2794/17. Об их приезде местное начальство было уже предупреждено, поэтому, как только остановилась первая машина, к ней подошел молодой лейтенант. Дождавшись, когда из кабины вылезет старший машины, он подошел строевым шагом и представился: – Начальник дежурной смены лейтенант госбезопасности Петров.

— Майор Медведь, — ответил приехавший. Он был одет в белый полушубок, на голове – белая шапка, на ремне портупеи – кобура с пистолетом. Одним словом, обычный командир Красной Армии, только уж больно молод для майора. Но серьезное лицо и жесткий цепкий взгляд говорили о том, что это звание товарищ майор получил, явно не отсиживая задницу на теплом месте где-нибудь при штабе.

— Веди, Петров, меня к своему начальству, — распорядился Соджет.

— Разрешите посмотреть ваши документы? — гнул свою линию лейтенант. По-своему он был прав. Мало ли что ты майор, хоть генерал-майор, а документы предъявить обязан. Да и машины, на кузовах которых были установлены каркасные конструкции, покрытые брезентом, вызывали недоверие своим непривычным видом. Откуда же ему было знать, что это было сделано по приказу этого молодого майора, чтобы хоть как-то защитить людей от студеного зимнего ветра.

— Пожалуйста. — Олег расстегнул планшет и показал необходимые бумаги.

Лейтенант внимательно их изучил, даже, наверно, слишком внимательно, на взгляд приехавшего майора. Но это его работа, так что пусть смотрит. «Наверное, недавно получил нагоняй от начальства, вот и пытается казаться слишком правильным», — отметил про себя Соджет.

— Все в порядке, товарищ майор, можете проезжать. Я вам сейчас сопровождающего дам, а то тут у нас заблудитесь по первой. — Повернувшись к воротам, он крикнул часовому, мерзшему перед КПП: – Ибрагимов, открывай и крикни там Наливайко, пусть он дорогу покажет!