Читать книгу "Визит-14 - Александр Авраменко"

А на бывших Елисейских полях стояли ряды огромных виселиц, на которых постукивали костями скелеты борзописцев, ликовавших по поводу смерти его Величества Кайзерин Германской Империи. И выли голодные болонки, которых ещё не растерзали озлобленные серые животные, выползшие на поверхность из знаменитых подземных каналов Сены. Ряды виселиц. Стаи крыс. Развалины сожжённого дотла Парижа. Николай отговаривал Вильгельма от такого, но тот упёрся намертво. И как не хотел русский царь обычной оккупации, кайзер настоял на ТОТАЛЬНОМ уничтожении Республики, сказав, что народ, посмевший смеяться над горем человека, достоин не большего сожаления, чем племя, торгующее своими мертвецами…

Судно замедлило ход и вскоре подошло к берегу почти вплотную. До полосы прибоя оставалось может метров пятнадцать, нос уже стоял на песке. Капитан вгляделся в безжизненный песок перед собой и ещё раз сверил координаты. Да, всё совпадало с указаниями Его Величества. Он повернулся к старпому:

— Открыть трюмы. Высадить пассажиров.

— Есть, господин капитан!

Дрогнули огромные створки в носу, который стал раскрываться на две половины. Вот появилось зияющее отверстие, из которого выползла широкая аппарель. Капитан взял в руки микрофон:

— Господа пассажиры — покиньте корабль. Мы прибыли в Палестину. Перед вами — Земля Обетованная.

Через мгновение первые люди показались на аппарели, щурясь от яркого солнца. В пути их не обижали, относились с вежливостью. Кормили тоже нормально. Единственное, держали в неведении относительно точки прибытия. Пассажирами корабля были французские евреи. Им повезло гораздо больше чем, пропитанным свободой, равенством и братством французам. Иудеев выхватывали из толпы, их направляли в сборные пункты, откуда уже грузили на суда и куда то увозили. И вот теперь выяснилась цель их путешествия. Кто-то выкрикнул снизу, обращаясь к матросам, глазевшим на них сверху, с переходных мостиков:

— Это — Эрец Исраель?

— Израиль, Израиль! Добро пожаловать домой, господа иудеи!

Они спешили. Выносили стариков и старух на руках, те, кто помоложе, тащили сундуки. Мамаши пересчитывали детей по головам, пронзительно созывая всех к себе. Наконец, через шесть часов все были выгружены. Судно захлопнуло нос, и потихоньку сползя с мели, устремилось в открытое море, вспенивая поверхность своими винтами. Уже смеркалось, и переселенцы решили не уходить от берега, а дождаться утра и уже тогда предпринимать какие то действия. Ночь неожиданно оказалась очень холодной, и промёрзшие, стучащие зубами люди ждали солнца с нетерпением. Наконец, настало утро и пылающий диск показался над бескрайними песками. Высокий раввин вздел руки в облакам, вознося молитву Яхве, а потом решительно двинулся вверх по барханам, вот он взошёл на вершину большого песчаного холма и вдруг рухнул на колени в позе отчаяния — внизу, в долине стоял большой лагерь, от которого уже спешили измождённые оборванные люди. И в глазах их не было ничего человеческого…

…Мы вновь встречаемся в Ставке. Я и Вилли. Но в этот раз я избегаю смотреть ему в глаза. Впервые мы чуть не разругались, но… Кайзер чувствует вину, и потому больше молчит, выслушивая наших стратегов. Брусилов и Гинденбург. Они докладывают о разработке десантной операции на Британских островах. Я задаю вопросы, выслушиваю ответы. Кайзер уточняет сроки операции, затем неожиданно поворачивается ко мне и спрашивает:

— А СТОИТ ли нам это делать?

Вначале я не понимаю, и глупо переспрашиваю:

— Ты о чём?

— Стоит ли нам штурмовать Британию? Генерал, доложите о предполагаемых потерях?

Брусилов вытягивается и отвечает:

— По нашим данным, мы можем потерять до половины войск вторжения. Англичане, это не прогнившие до основания французы. Они будут драться до последнего солдата. Так что, несмотря на наше техническое превосходство потери ожидаются значительные. И не в последнюю очередь, из-за рельефа местности. Горная Шотландия, Ирландия, мы не сможем применить наши бронечасти, и поэтому в бой пойдёт пехота. Конечно, её поддержит авиация и десантные части, но…

Я начинаю соображать:

— Ты что-то придумал? Или просто хочешь заключить мир?

— Мир?! НИКАКОГО МИРА!

Он в бешенстве. Вильгельма просто трясёт, и скорее делаю знак генералам удалиться. Кайзер вскакивает и начинает расхаживать по комнате, непрерывно куря одну сигарету за другой.

— Мир? Да ни за что! Я им и Севастополь припомню, и болгарскую войну! Я этих скотов из Сити…

— Успокойся. Чего ты задумал?

— Чего? Мои орлы из гестапо докладывают, что на них вышли ребятишки из ирландского освободительного движения.

— Так… И что дальше?

— Ты стал тугодумом? С нашей стороны нужно подкинуть им старого французского оружия и патронов. Ну, может пару миллионов золотом. Готов, кстати, дать. И естественно — заблокировать побережье.

— Это мы уже сделали.

— Да. Смотри — Ирландия откалывается. Шотландии можно пообещать и независимость, и автономию. Так что, тоже есть вариант оторвать их от Метрополии. Сунем пару снайперов в Лондон. Они королевскую династию выбьют подчистую. ЧТО начнётся в королевстве?

— Бедлам.

— Останется только подождать. У нас другая проблема — наш доблестный царственный брат Франц-Иосиф хочет открыть фронт итальянцам.

Я холодею:

— Ты в своём уме?!

— Я получил доклад от принца Гогенлоэ. Он, прямо так скажем, это не одобряет. Я вначале думал, что это провокация с его стороны, но… Доказательства железобетонные…

Мы переглядываемся, затем я бурчу:

— Зря ты так с французами…

— Прости, тут дело ЧЕСТИ семьи Кайзера! Они посмели вылить помои на ЕЁ могилу…

И хотя в действительности Донна покоится к фамильной усыпальнице Гогенцоллернов, но всё обстоит действительно так. Эти дерьмократы совершили кощунство, забыв древнюю пословицу: о мёртвых — либо ничего, либо хорошо. Впрочем, в нашей реальности и в наше время этот принцип давно забыт и является поводом для насмешек. Каждый спешит лягнуть умерших вождей. Покакать на могилу Великих, и превознести ничтожеств и преступников перед собственным народом. Впрочем, народ для НИХ СОБСТВЕННЫМ не является. Если знаменитый актёр в очередном шоу, на вопрос ведущей, почему он решил исполнить песню времён Великой Отечественной Войны, ответил, что в ЭТОЙ стране… Именно — в ЭТОЙ, а не в МОЕЙ… Причём пел он, вырядившись в какое то подобие мундира непонятно какой страны, но по покрою его «псевдокитель» напоминал английский френч… Вилли вновь хмурит лоб.

— Это будет уроком для тех, кто посмеет что-либо подобное вякнуть. Да и думаю, что многие предпочтут теперь по быстрому сдаться в плен, вместо того, чтобы слушать приказы командиров. Но с Францем НУЖНО что-то делать.

— Может, переворот?

— Аншлюсс?