Читать книгу "Опасное семейство - Фридрих Незнанский"

И еще одна навязчивая, назойливая мысль без конца сверлила мозг: а ведь подставил его родной дядька! Да еще как подставил! Однако утешала мысль, что тут все же другое дело. Бизнес — штука суровая, безжалостная. Хочешь наварить приличные дивиденды, плюй на любые родственные отношения, убирай с дороги всякое препятствие. Вот дядя Сема и плюнул, обойдя племянника на повороте, только копыта перед глазами сверкнули. Единственное, что, пожалуй, оправдывало дядьку в этой гонке, — оба они, в сущности, не так уж и для себя старались, а за свое Юрий Петрович ему бы первому глотку перегрыз. Вот поэтому, наверняка догадываясь об истинной причине смерти Толи Трегубова, дядька сам подошел на кладбище, посмотрел сочувствующе в глаза, старый волчара, Шестереву пожал руку, потом ему, Юрию, да так и остался рядом с ними до самого конца, демонстрируя публике семейное единство. Понял Юрий Петрович и для чего он так сделал — не хотел, чтобы кому-нибудь из посторонней публики могла в голову мысль прийти, будто громкие преступления в городе явились следствием внутрисемейных киреевских разборок. Вероятно, большинство присутствующих там, на кладбище, тоже именно так все и понял.

Так эти-то чего снова явились? Неужели проверить, не сбежал ли он?

Со следователем, как понял Юрий Петрович, договориться невозможно — молодой, пупок рвет, чтобы благодарность начальства заслужить. Но странно, что ему помогали местные, из конторы Федора Шилова, которые тоже смотрят злыми волчатами. И эти забыли, кто их кормит, из чьих рук они премии свои получают…

Получается, что его окружают продажные шкуры. Что в ментовке, что у Глухого с его отморозками. Звонил сегодня Федор, рассказал, как оправдывался перед ним Глухой, которому такое погоняло дали свои же за то, что тот глух к любым просьбам и жалобам. Дал он задание двоим своим «быкам» найти и сделать больно одному шустрому важняку, не милиции же этим заниматься! А те и сами жидко обгадились, и всю московскую бригаду насторожили. Им теперь генерал охрану выделил. Шилов оправдывается, что это не так уж плохо, можно без проблем следить за действиями приезжих, да только от этих наблюдений пока никакой видимой пользы. Вот же, явились, и никто об этом не знал…

Новых неприятностей Киреев не ждал, вчера ищейки каждую щель обнюхали и ничего не нашли. А может, есть то, о чем он и сам не знает? Может, все-таки об Игнате что-то пронюхали, хотя тот божился, что все сделал чисто? Ну а всякие разговоры, что кто-то что-то видел, пустяки. Это — не доказательства, а обычная болтовня. Несерьезно.

Киреев именно поэтому сам отпустил Русиева, чтоб он не маячил здесь. А вот если бы Игнат где-то прокололся, засветился, тогда на этот случай всегда имелся в запасе тот же Глухой со своими уголовниками. Игнату знать об этом не следовало. Пока он был нужен, Киреев держал его под рукой. Но если бы появилась необходимость, он ни на секунду не задумался бы дать команду Глухому заставить Игната замолчать навсегда.

Но чего менты снова хотят? Они ж на любую провокацию способны!

Решив смотреть в оба, Юрий Петрович огрызнулся на супругу, которой до всего было дело, ведь она со своим языком могла наплести таких глупостей, что потом век не развяжешься, и отправился в гараж на новый обыск.

— Для удобства при проведении следственных мероприятий, господин Киреев, — неприятным тоном, будто они были незнакомы, начал следователь, — я, с вашего согласия, включаю диктофон, запись которого будет расшифрована и передана вам на подпись.

— Валяйте. — Ему было все равно.

— Чья эта машина? — спросил следователь, показывая на запыленную «девятку», особняком стоящую в гараже.

— Моя разъездная машина.

— Кто ею пользуется?

— Любой, кому требуется выехать в город. По делу, а не на гулянку, разумеется.

— Кто и когда ею пользовался в последний раз?

— Не знаю, может, вчера, может, позавчера. Или неделю назад. Я не слежу, кто и куда на ней перемещается. Лично для меня это не имеет ни малейшего значения.

— А для кого имеет?

— Для того, вероятно, для кого имеет, — насмешливо заметил Киреев. — Не понимаю, вам от меня-то что надо? Я на этой машине вообще не езжу. Возможно, жена кого-нибудь в город, в магазин, посылала.

— Что ж, давайте пригласим вашу супругу, Юлию Георгиевну?

А вот этого совсем не желал Киреев. И он поторопился снять напряжение момента.

— Это что, очень важно, куда ездила машина?

— Неважно, если вы беретесь утверждать, что данное транспортное средство в течение… — Елагин задумчиво посмотрел в потолок, — не покидало гаража в течение двух последних суток.

Киреев взглянул на двоих своих водителей, сидящих в стороне на лавочке, те отрицательно закачали головами.

— Не покидало, — сказал он твердо. — Вот и мои водители подтверждают. Уж вчера-то точно это транспортное средство с места не двигалось.

— Меня волнует скорее позавчера, — уточнил Елагин.

— А позавчера разве что-то случилось?

— А позавчера, — с той же издевательской интонацией ответил Елагин, — в городе, господин Киреев, произошло убийство вдовы Трегубова, если слышали.

— Ах, вот вы о чем? Мне и в голову не могло прийти, что вы хотите связать эту машину с ограблением бедной женщины.

— С убийством и имитацией ограбления, — поправил Рюрик, пристально глядя в глаза Кирееву.

— Значит, у вас имеются доказательства? — хмыкнул Киреев.

— А вот их мы с вами сейчас и попробуем найти. Итак, господа понятые, попрошу подойти ближе. — Рюрик раскрыл папку и развернул листы протоколов допросов Закутского и продавщиц из магазина, напротив дома, где жила Трегубова. — Вот, в показаниях свидетелей сказано, что погибшая имела при себе синий целлофановый пакет, в котором лежали следующие предметы: килограмм апельсинов, пачка зеленого краснодарского чая, банка кофе «Гранд», полкило шоколадных конфет «Мишка косолапый» и черный кожаный кошелек с деньгами. После убийства женщины на месте преступления остались обрезок трубы и несколько апельсинов, которые выпали из пакета при падении женщины на землю. Далее прошу вас обратить внимание на следующий факт. Как показывает один из свидетелей, синего пакета рядом с телом женщины не оказалось, предположительно его увез с собой убийца, имитировавший ограбление. Собирать на земле апельсины ему было некогда, да и обрезок трубы был им отброшен в сторону, а искать его, чтобы увезти с собой, тоже времени не хватило, тем более что женщина, по показанию свидетеля, узнала своего убийцу и крикнула: «Гнат», что следствием трактуется как имя Игнат. Иными словами, Игнат Русиев, личный охранник супруги господина Киреева, — Рюрик, демонстративно и не глядя, ткнул карандашом в сторону Юрия Петровича, застывшего с каменной улыбкой, — неоднократно судимый за уголовные преступления, пустившийся нынче в бега и уже объявленный в федеральный розыск. У вас нет комментариев, господин Киреев?

— Это все сплошной бред и полная чушь, — с презрительной усмешкой ответил Киреев, чувствуя, как неприятно похолодела спина. — Могу поспорить, что у вас нет ни единого доказательства. А за ошибки юности Игнат давно отбыл наказание и чист перед законом. И не сбежал он от правосудия, а уехал в свой законный отпуск. Я его отпустил.