Читать книгу "Агент из Кандагара - Чингиз Абдуллаев"

– Нет. Ему удалось уехать, – в тон своему собеседникуответил Ибрагим, – вместе со своим «отцом». Но «отца» его все равно найдем. Этолишь вопрос времени.

– Не торопись, – посоветовал Идрис, – и не забывай, что унас пока не решен вопрос с нашим самым младшим братом, который обещает вырастив хорошего повара.

Он говорил о Маджиде, который мог стать со временемвыдающимся ученым.

– Он нам нужен именно как повар, – пояснил Идрис, – нобоюсь, что его неправильно используют друзья, которые пытаются отбить у неговкус к хорошей еде.

Идрис намекал на Бахыш-хана, который сумел убедить своегомолодого протеже, что никогда не покидал Великобритании. Но с этим им ещепредстояло разобраться.

На следующее утро внедорожник повез обоих гостей на встречу.Им объявили, что они встретятся с тем, ради кого совершили такой долгий путь ипрошли столь изнурительную проверку.

«Неужели это все? – подумал Физули. – Не может быть! Онибудут проверять нас до конца и наверняка приготовили еще какую-нибудь пакость.Но какую?..»

Третий кандидат

Утром следующего дня Маджид приехал в лабораторию. Всепятеро работающих там людей обратили внимание на подавленное состояние молодогочеловека. Профессор Сайед пригласила его в свой кабинет. Он не мог знать, чтосегодня рано утром ей позвонил Идрис. Ее заранее предупредили об этом звонке, ипоэтому они обошлись без лишних предисловий. А телефон ей принес Зубайр,который терпеливо ждал за дверью, пока они поговорят.

– Я хотел вас предупредить, что ваш молодой стажериспытывает определенные сомнения насчет нашей работы, – сообщил Идрис. – Как высчитаете, он узнал слишком много?

– Он узнал достаточно, чтобы понять, чем именно мызанимаемся, – сообщила она. – Что касается сомнений, то я вас понимаю.

– Боюсь, что нет. Мне кажется, что его послали сюда сопределенными намерениями.

– Не знаю, как к вам обращаться, – сказала она, – но хочусообщить вам, господин Неизвестный, что я тоже иногда испытываю определенныесомнения. Это неизбежно, когда мы проводим такую работу.

– Но вы ее делаете, а он может все бросить или сообщить овашей лаборатории. Неужели он вам так нужен?

– Он очень толковый специалист и с его помощью мызначительно продвинулись в наших разработках. Я не совсем понимаю, что именновы предлагаете.

– Ликвидацию, – кратко сообщил Идрис, – и как можно быстрее.

– Вы с ума сошли! – нервно сказала она. – Я этого непозволю. Он ни в чем не виноват. И такие молодые люди нам очень нужны. Вы развеэтого не понимаете?

– Это вы ничего не поняли. Он работает под контролемспецслужб. Извините, но я больше не могу с вами говорить.

– Подождите! – крикнула она. – Учтите, что нужно принимать врасчет и мои пожелания. Так вот, если с ним произойдет что-то подобное, япрекращаю свою работу. До свидания, господин Неизвестный.

Она открыла дверь и, не отдав телефон в руки Зубайру,выбросила его за порог. Зубайр усмехнулся. Он привык к подобным нервным срывами, подняв телефон, молча удалился.

Идрис выругался. Он так и думал. Сказывается психологическийфактор. Она видит в Маджиде своего погибшего сына и не хочет, чтобы с этиммолодым человеком что-то случилось. Это большая проблема, и ее нужно решать.Парню точно доверять нельзя. Он обязательно выдаст лабораторию, если уже несообщил, где именно они работают. Идрис подумал, что ему нужно увидеться счеловеком, который вправе решать подобные сложные вопросы, и сделал два звонка,не ожидая, когда на другом конце возьмут трубку. Этот сигнал означал просьбу овстрече.

Профессор Сайед терпеливо ждала, когда к ней придет Маджид.И когда он появился в лаборатории, женщина пригласила его в свой кабинет.Сегодня она была одета в обычную европейскую одежду, строгий костюм: юбка,пиджак, белая блузка. Маджид вошел, поздоровался. Сайед показала ему на стул.

– Я давно хотела с вами переговорить, – начала она. –Насколько я поняла, вы завтра должны нас покинуть, отправившись в Исламабад, аоттуда в Лондон?

– Да, – угрюмо кивнул Маджид, – я об этом помню.

Он посмотрел на свои часы, затем достал из кармана мобильныйтелефон. Оба подарка Бахыш-хана все время находились при нем. А если все, чтоему сказали, – правда и его знакомый виноват в том, что случилось с Сабриной?

– Извините, – поднялся он со стула, – я сейчас приду.

Он вышел в соседнюю комнату, снял часы и положив их рядом стелефоном, накрыл все стеклянной лабораторной крышкой, после чего вернулся вкабинет.

– Простите, – сказал он, проходя и усаживаясь на стул.

– Где ваши часы? – спросила, улыбнувшись профессор.

– Я решил поговорить с вами без лимита времени, – ответилМаджид, – они мешали мне сосредоточиться.

Она снова улыбнулась. Потом, сосредоточившись, заговорила:

– Вы уже поняли, чем именно мы занимаемся. Наверное, высчитаете нас ужасными монстрами и чудовищами, способными на любые преступления.

– Не знаю, – пожал плечами Маджид. – Раньше я бы так иподумал. А сейчас – не знаю. В любом случае, мне кажется, что все наширазработки глубоко безнравственны. Простите меня, профессор, но мы ученые, а неубийцы.

– Верно. – Она обошла свой стол, встала перед ним. Досталасигарету, щелкнула зажигалкой. – Мы действительно ученые. Но весь вопрос в том,на чьей стороне мы воюем и за какие идеалы.

– Это не так важно, если мы планируем убийство тысяч ни вчем не повинных людей, – мрачно ответил Маджид. – Я думал, что вы сами должнывсе это понимать.

– Должна. И понимаю. Но боюсь, что реалии сегодняшнего миратаковы, что нам приходится выбирать, на какой стороне мы должны оказаться.

– Мы ученые, – повторил Маджид, – мы обязаны быть внеполитики.

– Это невозможно, – возразила она, глубоко затягиваясь. – Вовремя Второй мировой войны группа американских ученых, среди которых были самыеблестящие умы вместе с Альбертом Эйнштейном, написали письмо американскомупрезиденту с просьбой начать срочные работы по обогащению урана и созданиюатомной бомбы. Если бы американцы немного промедлили с созданием этой бомбы, тонемцы создали бы ее гораздо раньше. Можете себе представить, как бы закончиласьВторая мировая война, если бы немецкие ученые опередили американских?

– Поэтому я и считаю все наши разработки глубокобезнравственным занятием. Простите меня, профессор, но я говорю то, что думаю.