Читать книгу "Зловещий шепот - Джон Диксон Карр"

— Нет! — оглушительно рявкнул доктор Фелл, словно разрядил пистолет.

Майлз оторопело взглянул на него.

— Я не понимаю. Не хотите ли вы сказать, что Пьер Фрезнак и вся эта заваруха с вампирами…

— Конечно, нет! — покачал головой доктор Фелл. — Давайте раз и навсегда выкинем из головы юного Фрезнака с его расцарапанной шеей. Это к делу не относится. Забудем этот спектакль. Однако…

— Что — однако?

С минуту доктор Фелл пристально разглядывал пол, а потом посмотрел Майлзу прямо в глаза и сказал:

— Гарри Брук написал кучу анонимок, содержавших обвинения, в которые он сам не верил. Вот в чем ирония судьбы! Вот где трагедия! Потому что, хотя Гарри ничего не знал… не мог вообразить, никогда не поверил бы, если бы ему сказали… эти обвинения вопреки всему имели под собой реальную почву.

Наступила тишина. Казалось бы, нескончаемая, тяжелая тишина.

Барбара Морелл робко положила руку на плечо Майлза. Он почувствовал, что незримая нить взаимопонимания вдруг связала ее и доктора Фелла, но ему, Майлзу, — чтобы понять и усвоить смысл услышанного, нужно было время.

— Постараюсь вам кое-что объяснить, — четко и громко начал доктор Фелл, — и мое объяснение может связать в один узел многие нити этой истории. Фэй Сетон не только проявляет повышенный интерес к мужчинам. Она испытывает к ним болезненное влечение. Я не буду развивать эту тему и просто отошлю вас к сексопатологам и психологам. Скажу только, что это своего рода психическое отклонение мучает ее с юности. Ее нельзя за это винить, как нельзя винить за болезнь сердца. У таких женщин (их немного, но они появляются в женских консультациях) судьба складывается не всегда столь трагично. Фэй Сетон, однако, по своему эмоциональному складу не принадлежит к тем, кто принимает подобное отклонение за норму и безоговорочно подчиняется природе. Ее строгая манера одеваться, ее деликатность, тактичность не наиграны. Все это тоже свойственно ее натуре. И случайные интимные связи были и остаются пыткой для ее души. Когда она поехала во Францию на работу в качестве секретарши Говарда Брука в тысяча девятьсот тридцать девятом, она была полна решимости перебороть себя. Все будет по-другому, жизнь пойдет иначе! Ее поведение в Шартрезе было безупречным. А потом… — Доктор Фелл сделал паузу, снова взял в руки фотографию и, разглядывая ее, продолжал: — Постарайтесь меня понять. Она всегда жила в обстановке… Ну как бы это сказать? Вокруг нее всегда создавалась особая атмосфера, которая и давила на нее, и порождалась ею самой. Ибо она так создана, что мужчин невольно влечет к ней, они теряют голову, везде и все, кто бы с ней ни сталкивался, хотя не каждому дано понять ее душу. И если эта ее особенность сразу улавливается мужчинами, то ее замечают, к собственному неудовольствию, и почти все женщины. Вспомните Джорджию Брук! Вспомните Марион Хеммонд! Вспомните… — Доктор Фелл прервал свой монолог и, моргая, уставился на Барбару. — Вы, мисс, недавно с ней познакомились?

Барбара вяло кивнула.

— Я видела Фэй лишь несколько минут, — пояснила она торопливо. — Что я могу сказать? Я не знаю! Я…

— Ну все-таки, мисс! — мягко проговорил доктор Фелл.

— Не знаю. Но в общем, она мне нравится! — добавила Барбара и отвернулась.

Доктор Фелл постукивал пальцами по фотографии. Неуловимая отстраненность во взгляде грустных, чуть ироничных глаз, устремленных куда-то вдаль… Казалось, что Фэй также присутствует в этой комнате, как сумочка, забытая на серванте, упавший на пол документ — вид на жительство или черный берет на кровати.

— Эта милая и благонамеренная особа будет очень удивлена… а может, и нет… дальнейшим развитием событий. — Густой бас доктора Фелла вдруг сорвался на фальцет. — Совершены два преступления! И оба они совершены одним и тем же преступником!

— Одним и тем же? — воскликнула Барбара.

Доктор Фелл утвердительно кивнул.

— Первое преступление не готовилось заранее, а было совершено на месте и, к сожалению, удалось как нельзя лучше; второе было хорошо продумано и совершено с помощью неких мистических атрибутов. Итак, я продолжаю.

Глава XIX

Доктор Фелл снова раскурил свою пенковую трубку, сосредоточенно глядя в верхний правый угол комнаты и машинально придерживая левой рукой на коленях рукопись, фотографию и письмо.

— С вашего позволения, мы снова вернемся в Шартрез, в тот роковой день двенадцатого августа, когда был убит Говард Брук. Я не могу состязаться в красноречии с Риго и не буду описывать дом под названием Борегар, извилистую речку, башню Генриха Четвертого, высящуюся над лесом, и жаркий день с надвигающейся грозой. Риго это прекрасно изобразил. — Доктор Фелл дотронулся трубкой до рукописи. — Но я хочу, чтобы вы поняли тех людей, которые обитали в Борегаре. Обстановка, черт побери, сложилась нелегкая! Фэй Сетон была помолвлена с Гарри Бруком; она действительно влюбилась — или постаралась убедить себя в этом — в этого эгоистичного и бездушного парня, в котором ничего не было хорошего, кроме его молодости и смазливой внешности. Вспомните сцену, описанную Гарри профессору Риго, где Гарри объясняется в любви и якобы получает отказ…

Барбара прервала рассказчика:

— Но ведь этот эпизод придуман. Его не было!

— О да! — подтвердил доктор Фелл, энергично кивая головой. — Не было! Но такое могло случиться с точностью до каждой детали. Фэй Сетон должна была чувствовать и знать, что, несмотря на все ее благие намерения, ей лучше не выходить замуж, ибо долго она… Хорошо, пойдем дальше. На сей раз… да! На сей раз ей казалось, что все обстоит иначе, что все изменилось. Теперь она была действительно влюблена, и романтически, и физически, — и она не хотела отступать. Но преждевременно сдаться — значило проиграть. Кроме всего прочего, никто не мог сказать о ней дурного слова с тех пор, как она приехала во Францию и поселилась у Бруков. Все это время Гарри Брук, ничего не замечая и приписывая ей то, что считал своими выдумками, посылал отцу анонимные письма и настраивал его против Фэй. Единственной целью Гарри было сделать по-своему, попасть в Париж и заняться живописью. Могла ли интересовать его малоразговорчивая и довольно вялая девица, которая уклонялась от его объятий и довольствовалась поцелуями? Конечно, нет, черт возьми! Ему нравились женщины погорячее! Парадокс? Вот именно. А затем разразилась гроза, в полном смысле этого слова. Двенадцатого августа был убит Брук. Я покажу вам, каким образом.

Майлз Хеммонд быстро подошел к кровати и сел на край, рядом с профессором Риго. Оба они, хотя и по разным причинам, предпочитали слушать молча.

— Вчера утром, — продолжал доктор Фелл, дотронувшись трубкой до рукописи, — мой друг Жорж Риго представил мне все события в своем изложении. Я уверен, а вы можете удостовериться, что его устный рассказ дословно воспроизводит написанное. Он мне также показал печально знаменитую трость со стилетом. — Доктор Фелл, часто моргая, взглянул на профессора Риго. — Нет ли у нас, случайно… кхм… при себе этого оружия?