Читать книгу "Драконий огонь - Оксана Олеговна Заугольная"

наедине у него было бы меньше шансов. Когда же вошел Гладиолус, Манфред и вовсе поблагодарил мысленно небо. Вот почему брата Гортензии и Глицинии никогда не было дома! Гладиолус был солдатом. С коротким солдатским мечом в руках, он выглядел грозно, даже не подозревая о мыслях Манфреда. А тот прикидывал, что второй раз ему может так не повезти. Короткий гладиус был одним из самых безопасных для пространственника клинков. Жаль, что у него самого не было меча. И жаль, что сейчас никак нельзя просто сбежать. Нужно, чтобы его обязательно ранили.

Манфред за спиной пошевелил пальцами, подзывая перчатку ближе.

— Гладиолус, убей его! — скомандовала Гортензия. — Только не насмерть, он еще должен жениться на мне!

Похожий на обеих сестер парень, к счастью, лишенный их длинных кудрей и аппетитных фигурок, замер в нерешительности. То ли не мог понять, как ему выполнять просьбу сестры, то ли не собирался драться вовсе, а только попугать.

Это Манфреда не устраивало совершенно.

— Правильно, — ехидно оскалился он. — Проткни меня своим ножичком хоть разочек за то, сколько я потыкал твоих сестричек.

Яростно взвыли все трое и от этого строенного вопля Манфред едва не пропустил удар. Ушел вбок, неловко, скорее по привычке. Спасибо супруге и её брату, любившим чуть что выхватывать мечи.

Оказывается, меч, входящий прямо в мышцы — это очень больно.

Но всё, о чем мог думать в этот момент Манфред, так это о цвете крови. У него другая кровь, они всё поймут, он раскрыт!

— Я же говорю, не насмерть, как он на мне женится! — снова завопила Гортензия, не замечая, что растекающее по рубашке пятно насыщенного синего цвета. Такого темного, что Манфреду самому стало дурно. Из последних сил он вытянул испачканную кровью руку и поймал на неё перчатку. И только почувствовав родную прохладу и тяжесть, он позволил себе полный боли стон.

До конца выдохнул он его уже через пролив, с размаху ударившись о силовой купол вокруг летнего домика Евы.

— Какая же ты дрянь, Ева, — прохныкал Манфред, сползая на стремительно синеющий от его крови песок. Здесь можно было не держать лицо, кроме него на пустынном берегу никого не было. А кроме домика Евы тут был только коттедж Розы. Точно. Коттедж Розы, там могут быть кровеостанавливающие примочки.

И Манфред из последний сил поплелся вдоль береговой линии, крепко сжимая бок пальцами. Кажется, он дошел до домика и даже стукнулся в незакрытую дверь.

Что было дальше, он не знал. Силы оставили его, перед глазами потемнело и он сполз на землю, теряя сознание.

Глава 21

При всем своем любопытстве, Радослава почти никогда не лезла в чужую жизнь, обходясь собственной. «Будешь много глазеть, когда свою строить?» — считала она, да и события её вроде бы недолгой, но такой насыщенной в последние годы жизни не давали времени на сплетни или слежку за другими. Лишь однажды она поступилась этим правилом, когда решила проследить за мужем и Лоттой. И была наказана за это совсем необоснованными муками ревности. Нет, лучше не лезть в чужие дела, которые тебя никак не касаются.

Радослава продолжала так думать, когда лежала без сна, сквозь ресницы глядя как Ева поспешно колдует над её очередным платьем. Не так уж много их было у Радославы с собой, и магессе приходилось исхищраться, меняя цвет, форму выреза и длину рукава. Радке бы открыть глаза, да и объяснить Еве, что не-магессы делают совсем по-другому. Толку меня фасон, когда редкий мужчина в нем разбирается? Добавь букетик у пояса или у ворота, пусти цветы по подолу — и уже другое платье. Всё равно сразу снимать!

Но она молчала, продолжая незаметно поглядывать на Еву и чувствуя… Да она сама не знала, что чувствовала. Зависть к свободной и отчего-то такой счастливой Еве? Горечь, что ее никто так никогда не ждал, даже Манфред, глаза которого лишь вспыхивали от её выдумок и тотчас гасли, едва она отвлекалась от него хоть на чуточку. Что уж говорить о Мейнгриме, который и вовсе бегал от неё так, словно ему самому вовсе не нравилось быть с нею!

Нет, никогда ей уже не придется ни к кому собираться с таким жаром и нетерпением. К тому же она сейчас принцесса. Вернуться и простить Гриму предательство, чтобы снова бегать за ним по всему дому? Или как принцессе получить любого и потом всю жизнь думать, привлекла ли сама мужчину или её королевская кровь? Противно.

Тем временем Ева наконец оделась и выскользнула из комнаты. И Радослава сама не поняла, как сон окончательно покинул её. А уж как она удивилась, обнаружи, что крадется по коридору, пытаясь не отстать от скользящей тенями Евы! Только моргнула — и Евы нет! Радославе бы вернуться, но азарт уже овладел ею, и она не чувствовала ни холода камней пола, ни тяжести живота. Пошарив в юбке, она сжала нужный артефакт и довольно улыбнулась. Едва заметный дрожащий силуэт снова стал виден. И Радослава как могла быстро заковыляла в погоню.

По крайней мере, теперь она могла не опасаться того, что Ева наведет недоброжелателей на их покои. Ева под заклинанием спустилась на несколько этажей и запетляла по лестницам так, что Радослава пару раз теряла её из виду. Сама она давно активировала и мягкие шаги, и подобную Евиной невидимость. Червячок внутри грыз, что эти артефакты могли пригодиться позже в серьезной схватке, но Радослава сейчас хотела лишь увидеть Еву и Эйрикюра вместе. Живот был таким тяжелым, что она понимала — до родов осталось куда меньше времени, чем она предполагала. А прятаться с Тадеушем она не собиралась. Она, может, и не воинственная Ева, но за своих детей она готова была и убивать.

С этими кровожадными мыслями она не заметила, как они снова очутились на верхних этажах и, похоже, недалеко от покоев короля. И Ева приеобразилась.

Её волосы всё еще были короткими, и где-то там, в них скрывался артефакт, доставляющий ей боль. Счастье еще, что за время путешествия ни разу не было приступов как тогда в прибрежном домике! Но сейчас они выглядели иначе, казалось, каждый волосок продолжается огоньком, и этот огонь укутывал голову Еы локонами. Сама её тоненькая фигурка казалось раскаленной добела. Но платье на ней не горело, что Радослава отметила в первую очередь, а значит, совсем уж раскаленной она не была.

Тут Радославе пришлось остановиться, потому что