Читать книгу "Раскаты грома - Евгений Капба"

—Это отвратительное нагромождение грязных хибар и халуп ты называешь прекрасным городским пейзажем?— возмутился гном.— Его строили криворукие рукожопые слабоумные идиоты, у которых вместо мозга — блевотина! Местных горе-зодчих нужно запихать обратно в мать и перетрахать на что-то приличное! Это не архитектура, это детские куличики из песочницы! Да и то, только в том случае, если дети лепили не из песка, а из собачьего дерьма!

Аркан заржал в голос. Все-таки ругательное словотворчество кхазада могло считаться отдельным видом искусства. Отсмеявшись, он ткнул пальцем в противоположный от Монеточки конец города, туда, где дымили десятки и сотни труб многочисленных мануфактур. Этот район Смарагды так и назывался — Трубы, и считался самым опасным местом в городе. Рабочая окраина!

—Что скажешь на это, друг мой?— по мнению Буревестника, Трубы выглядели гораздо хуже Монеточки с ее тавернами, гостиницами, театрами, торговыми лавками и прочими заведениями, в которых школяры, ваганты, преподаватели и городские обыватели могли отдохнуть и развеяться.

—Индустриальненько,— задумчиво проговорил кхазад.— Есть в этом своеобразная красота!

—Красота?— на сей раз возмутился эльф, который до этого меланхолично наблюдал за облаками.— Красота? Да что ты понимаешь в красоте, бородатое чудовище? Единственное что тут может претендовать на эстетичность — во-о-он тот парк с незамерзающими фонтанами, у подножия, если я не ошибаюсь, одного из корпусов университета. Это — претензия на красоту! Погляди, какие там лиственницы! Какие туи!

—Сам ты — туя, остроухий Убийца Гусей! Что может быть красивее чем водный колесный привод мощностью в сотню лошадиных сил? Какое зрелище может быть величественнее, чем вращение огромной махины, придающей импульс жерновам и станкам, которые дают жизнь целому производству! Взгляни, какое там колесо! Я уверен — механики учились у кхазадов, если создали такое великолепие!— Ёррин по привычке хлопнул себя по ляжкам и тут же взвыл: — У-у-уй! Везите меня хоть в Монеточку, хоть в Говнеточку! Вместо жопы я теперь имею свиную отбивную не самого лучшего качества… Если какая-нибудь бабенка сначала хорошенько вымоет меня, а потом намажет мне жопу маслом черного тмина — вот это вот будет красота!

—Решено!— усмехнулся Аркан.— Поехали искать мазальщицу гномских задниц! Уверен — в Монеточке и такая найдется…

И кавалькада двинулась вниз с холма, к городским воротам.

Смарагда представляла собой некое странное подобие цветка, с центром в виде университета, учебные корпуса которого были выстроены по периметру условной окружности, диаметром около полутора верст. В центре располагалось величественное административное здание, откуда правил бал его превосходительство Ректор. Весь университетский центральный район был ярким образцом среднеимперской псевдоготики — одного из архитектурных стилей, которые древние мастера пытались воссоздать по сохранившимся материалам прежних: документам, гравюрам, картинам. Острые шпили, стрельчатые окна, изящество, устремлённость ввысь, богатое декоративное убранство — у Аркана даже в глазах защипало, когда он увидел четко очерченный на фоне пасмурного неба силуэт родного Философского факультета…

Лепестками же цветка служили предместья — всего их было, конечно, семь. Монеточка — район развлечений, Трубы — индустриальные, рабочие кварталы пополам с отвратительными трущобами, где правили бал преступные группировки. С возвышенности можно было рассмотреть довольно респектабельные Конкур и Оправа, оптиматский Чезаре, популярскую Обсервацию, ортодоксальный Помол. Каждый — со своим характером, обычаями, ритмом жизни!

Тогда, в юности, Рем окунулся в жизнь Смарагды с головой, и почти утонул в ней. И теперь он возвращался — в облике того, с кем у студентов-вагантов веками шла вражда. Он стал тем, кого ученая братия боялась, ненавидела и кому страшно завидовала: настоящим авантюристом, бродягой-воином, рыцарем с большой дороги!

—Что привело вас и ваших спутников в Смарагду, сэр?— стражники на воротах скрестили гизармы.

Они с подозрением осматривали странную компанию. Прибытие эльфа не в составе каравана или посольства само по себе было событием, гномы тоже обычно по одиночке не перемещались, предпочитая наниматься на работу или целыми артелями. А тут еще и этот странный рыцарь у них явно за главного…

—Я — башелье Ромул Беллами, а это — мои соратники и товарищи Аратар Ваан по прозвищу Убийца Собак, и Барди Борри с дымного перевала. Маэстру, мы нашли клад, самый настоящий…— Аркан сунул руку в переметную суму и вытащил оттуда несколько гномских монет на связке.— И намереваемся обменять его на звонкую имперскую монету в Оправе, а потом хорошо погулять в Монеточке.

—Так вы кладоискатели?— из караулки вышел сержант, привлеченный шумом у ворот.— Всамделишные? А они еще встречаются? Я думал — вымерли вместе с драконами, домовыми и девственницами!

За спинами троицы друзей уже скопилась небольшая очередь из желающих попасть в город, некоторые из них ругались, другие наоборот — с интересом прислушивались:

—В тонкие времена живем, служивый,— откликнулся Аркан.— Нынче на дорогах кого только не встретишь! Наш брат-кладоискатель, конечно, редкое явление, но на Севере, говорят, саами убили настоящего великана, в Аскероне — прикончили болотного сряща, а в Кесарии — полуденного беса! Не знаю как насчет всех остальных, но кладоискателей в славный город Смарагду пускали, при условии уплаты положенной пошлины. Возьми мои деньги, и уйди с дороги, иначе я вызову тебя на дуэль за оскорбление дворянского достоинства, выпущу твои кишки, и заставлю смотреть, как на них гадят мухи! Я — Ромул Беллами, и я всегда выполняю свои обещания!

—Это угроза стражнику при исполнении?— сержант делал бравый вид, но казалось очевидным, что выбирая между деньгами и унижением, или — бравадой и дуэлью с сомнительным исходом, он выберет деньги.

Аркан из кармана извлек пригоршню мелких монет и высыпал их под ноги страже.

—Возьмите столько, сколько вам надо! Едемте, друзья!— и грудью коня растолкал воинов.

Это было рискованно, но Рем слишком хорошо знал эту братию… По большей части люди неплохие, смарагдские стражники оставались очень уязвимы в двух вопросах: когда дело касалось дармовой выпивки и легких денег. Вот и теперь он не прогадал: собрать монеты им оказалось важнее, чем проверить переметные сумы путников!

Так или иначе — по кольцевой дороге, вдоль стен университетского района, Рем, Ёррин и Эадор двигались в сторону Монеточки. Воспоминания теснились в мозгу у Аркана, студенческие годы, которые он при всем желании не мог назвать ни веселыми, ни беззаботными, всё-таки оставили в его душе несмываемый отпечаток. Он гордился своей степенью бакалавра и мечтал о том, что потом, когда-нибудь, всё-таки добьется пересмотра вердикта Высокой Комиссии, и получит заветный диплом магистра, и кто знает — может быть и доктора! В конце концов, одно описание путешествия в Доль Наяду и карта течений и ветров Последнего моря вполне стоила диссертации, если не по любимой философии, то по естествознанию — точно!