Читать книгу "Снайпер, который любил жареный рис - Чжан Голи"

Лучший вид открывался с причала прогулочных лодок возле баскетбольной площадки — поле зрения ничем не загорожено. Он спрятался за складским навесом, прикрыв Ml брезентом. Пять часов пополудни, темнеет, но еще не настолько темно, чтобы зажглись фонари.

У вошел в парк, и холодный ветер проник ему за воротник. У самой баскетбольной площадки пришло следующее сообщение:

«Идите к причалу».

Твою мать. Там ведь самый ветер.

На причале никого. Подшутили над ним, что ли? Зазвонил телефон:

— Инспектор У, прошу прощения за выбор места, вы, наверное, продрогли.

— Где вы?

— Неподалеку. Мне нужна кое-какая информация.

— А я думал, это вы мне хотите что-то сообщить.

— Инспектор, видите дерево в трех метрах от вас, слева?

У оглянулся. Недавно посаженная каранджа толщиной в бедро мужчины.

— Вижу.

— Смотрите очень внимательно.

У всмотрелся, не понимая, в какую игру с ним играют. Каранджа встрепенулась, в лицо ему брызнуло дождем.

— Видите каменную скамью в двух метрах от вас, справа?

— Да.

— Смотрите очень внимательно.

С верха скамьи слетело облачко пыли. Кусок камня исчез.

— Теперь посмотрите на кирпич возле вашей ноги, тот, что покрыт листьями.

Листьями, только что сбитыми со стоящего неподалеку дерева.

— Вижу. И буду смотреть очень внимательно.

Пуля раздробила кирпич, превратив листья в крошево. Облачко пыли поднялось почти до глаз У.

— Запугивание сотрудников полиции влечет за собой последствия.

— Вы расследуете смерти Чжоу Сехэ и Чэнь Личжи и смерти еще двоих, с которыми я не знаком. Так что вы единственный, кто может мне помочь.

— Ай Ли?

— Верно, инспектор. Это я. В данный момент не могу встретиться с вами лично, поскольку являюсь подозреваемым в указанных убийствах. И пожалуйста, не делайте глупостей. Я на другой стороне реки, и у меня здесь превосходный обзор.

— Что вы хотели знать?

— Кто пытается меня убрать?

— Вот это мы и стараемся выяснить. Послушайте, давайте лично…

— Сейчас я главный. Я задаю вопросы. Вы будете спрашивать, когда поймаете меня. И обещаю, что буду честен с вами, если вы будете честны со мной.

— Продолжайте.

— На какое ведомство работал Качок?

— Разве он не ушел из армии?

— Он явно работал на кого-то, иначе зачем бы ему убивать меня. Я его знаю. Прирожденный солдат, слепо следующий приказам. Так кто отдавал эти приказы? Поверьте, других соображений у меня нет. Это явно какой-нибудь функционер.

— Я не знаю. Мы никогда не задумывались, на кого он мог работать.

— В самом деле? Я беглец, инспектор, и нахожусь в отчаянном положении. Не толкайте меня на глупости.

— В самом деле. Нам известно только, что они с подругой держали караоке-бар.

— Вы достойный человек. Верю вам на слово. Следующий вопрос: кто такой Питер Шан?

— Старик, сидевший рядом с Чжоу в тот день, когда его застрелили? Копаем, но пока на него немного. Бывший военный, уволился из армии сто лет назад, живет в Европе, британское подданство.

— Питер Шан — подпольный торговец оружием. Он мне сам сказал.

— Это полезная информация.

— Зачем Чжоу приезжал в Рим?

— Не знаю.

— Не много же вы знаете, инспектор.

— Вы знаете куда больше, чем я. Вот почему нам так хочется найти вас.

— Я убил Чжоу Сехэ, правительственного чиновника. Это двадцать лет за решеткой. Так что вы простите меня, что я не сдаюсь.

— Информаторам под прикрытием дают меньше.

— Я уже был под прикрытием, если помните. И видите, куда меня это завело.

— Так на кого вы работаете?

— На этот вопрос я ответить не уполномочен.

— Если вы не хотите говорить, как я найду того, кто хочет вас убить?

— Вы полицейский. Делайте свою работу.

— Вы уже работали на них, когда вступили в Иностранный легион? Вы были на задании?

— Видите фонарь у себя за спиной? Посмотрите на лампочку вверху. Смотрите очень внимательно.

У подчинился. Он смотрел минуту. Две минуты. Ай Ли скрылся. У плотнее запахнул пальто. Не хватало еще простудиться.

Итак, Ай Ли был в такой же растерянности, как и он сам. Ну что же, по крайней мере собственность паркового хозяйства испорчена не зря: теперь У был уверен, что Ай Ли, как и Качок, работал на некое официальное ведомство. Теперь нужно только найти, сколько таких «ведомств» имеется в военной разведке.

Забежать домой, чтобы переодеться в сухое? Нет, слишком мало времени.

Он поспешил в Министерство обороны и с удовлетворением убедился, что Сюн все еще в офисе.

— Инспектор У, с вас капает, посмотрите, в каком вы виде! Я велю принести имбирного чаю.

— Не стоит, полковник. Но мне хотелось бы поговорить с Ло Фэньин.

У было знакомо выражение, появившееся на лице Сюна. Впервые он увидел его в отеле «Лорел».

— Нам понадобится официальный запрос из бюро. В связи с каким делом это нужно?

— Она проходила снайперское обучение вместе с Чэнь Личжи и Ай Ли, теми двумя европейскими снайперами. Я бы хотел знать, что она может рассказать, и общалась ли с кем-нибудь из них.

— Без протокола? Не как свидетель? В качестве дружеской услуги?

— В качестве услуги.

— Я спрошу ее завтра.

У проглотил полчашки имбирного чаю и распрощался. Сюн помахал ему вслед.

— Я слышал, инспектор, вы уходите на пенсию через четыре дня.

— Через три, согласно трудовому законодательству, — показав на свои часы, ответил У.

Холодный, дождливый час пик. Такси не было, поэтому У влился в толчею у метро. Он обдумывал, не сказать ли Сюну, что Ли вернулся в Тайбэй, и спросить, к кому, по мнению Сюна, Ли может обратиться за помощью. Прав ли У? Может ли это быть Ло Фэньин?

Или же в жизни Ли на Тайване было еще что-то, чего не мог обнаружить сын У?

Он собирался наведаться в социальные службы и проверить записи об усыновлении Ли Би Цзуи-нем, но они уже будут закрыты. Тогда назад, в контору, повидаться с Умником.

В прицел Ай Ли видел человека лет пятидесяти, с седеющим «бобриком», стоявшего выпрямившись, невзирая на ветер и дождь. И он не вздрогнул при всех трех выстрелах. Не похож на типа, которые лгут. А если бы и солгал, то что?

Уложив винтовку в футляр, он покинул парк. У не сказал ему ничего толкового. Итак, кто следующий? Кого еще он знает?

Все эти пять лет вдали от Тайваня Ай Ли тосковал по нему. Теперь, вернувшись, он здесь в совершенном одиночестве. Язык ему знаком, пища знакома, но из-за постоянного чувства незащищенности все кажется чужим.

Он натянул на