Читать книгу "Первая мировая война - Сергей Юрьевич Нечаев"

и настоял на поездке тов [арища] Троцкого в Брест».

Сам Л. Д. Троцкий говорил, что В. И. Ленин предложил ему отправиться в Брест-Литовск, но сама по себе перспектива переговоров с бароном Кюльманом и генералом Гофманом была для него мало привлекательна. Они кратко обменялись в Смольном мнениями относительно общей линии переговоров, и вопрос о том, «будем ли подписывать или нет», пока отодвинули: нельзя было знать, как пойдут переговоры, как они отзовутся в Европе, какая создастся обстановка.

В. И. Ленин был нацелен на перспективу победы мировой и социалистической революции, и, с его точки зрения, мир был временной уступкой «мировому капитализму». Со своей стороны, Л. Д. Троцкий и его сторонники придерживались формулы «ни мира, ни войны». Но была и третья точка зрения, суть которой сводилась к решительному неприятию подписания договора с Германией и ее союзниками, поскольку подписание договора, по мнению сторонников такой точки зрения, означало бы предательство идей революции и своего государства. Такую позицию занимали представители многих революционных партий, в том числе и часть большевиков.

О том, что произошло после приезда Троцкого, министр иностранных дел Германии Рихард фон Кюльман писал так:

«Картина полностью изменилась. Троцкий был человеком совсем другого склада по сравнению с Иоффе. Не очень большие, острые и насквозь пронизывающие глаза за резкими стеклами очков смотрели на его визави сверлящим и критическим взглядом. Выражение его лица ясно указывало на то, что он лучше бы завершил малосимпатичные для него переговоры парой гранат, швырнув их через зеленый стол, если бы это хоть как-то было согласовано с общей политической линией. Поскольку я знал, что Троцкий особенно гордился своей диалектикой, я был полон решимости избежать всего, что могло бы дать ему материал для агитации среди немецких социалистов».

Генерал А. А. Самойло, перешедший на сторону большевиков и принимавший участие в переговорах в Брест-Литовске, потом вспоминал:

«С переменой главы делегации резко изменились и отношения с немцами. Мы стали встречаться с ними только на совместных заседаниях, так как перестали ходить в офицерское собрание, а довольствовались у себя в блоке, в котором жили.

На заседаниях Троцкий выступал всегда с большой горячностью, Гофман не оставался в долгу, и полемика между ними часто принимала очень острый характер. Гофман обычно вскакивал с места и со злобной физиономией принимался за свои возражения, начиная их выкриком: “Ich protestiere!..” [Я протестую!], часто даже ударяя рукой по столу. Сначала такие нападки на немцев мне, естественно, приходились по сердцу, но Покровский мне разъяснил, насколько они были опасны для переговоров о мире. Отдавая себе отчет о степени разложения русской армии и невозможности с ее стороны какого-либо отпора в случае наступления немцев, я ясно сознавал опасность потерять колоссальное военное имущество на огромнейшем русском фронте, не говоря уже о потере громадных территорий. Несколько раз я говорил об этом на наших домашних совещаниях членов делегации, но каждый раз выслушивался Троцким с явной снисходительностью к моим непрошеным опасениям. Его собственное поведение на общих заседаниях с немцами явно клонилось к разрыву с ними <…> Переговоры продолжались, выливаясь главным образом в ораторские поединки между Троцким и Гофманом».

30 декабря (12 января 1918 года) российская делегация в Брест-Литовске потребовала от правительств Германии и Австро-Венгрии подтвердить отсутствие у них намерений присоединить какие бы то ни было территории бывшей Российской империи. По мнению российской стороны, решение вопроса о судьбе самоопределяющихся территорий должно было осуществляться путем всенародного референдума, после вывода иностранных войск и возвращения беженцев и переселенных лиц. Со своей стороны, генерал Максимилиан Гофман заявил, что германское правительство отказывается очистить оккупированные территории Курляндии и Литвы, а также Ригу и острова Рижского залива.

Генерал Гофман не скрывал, что он считает Троцкого человеком циничным, который не остановится ни перед какими средствами, лишь бы достичь того, чего хочет. Иногда он даже спрашивал самого себя, прибыл ли Троцкий вообще с намерением заключить мир или ему была нужна трибуна, с которой он мог бы пропагандировать большевистские взгляды.

Тем не менее в конечном итоге сепаратный Брестский мирный договор с Германией на очень тяжелых для России условиях все же был подписан, но это произошло уже 3 марта 1918 года.

ЧТОБЫ БЫЛО ПОНЯТНО

Весь 1916 год и начало 1917 года в политических кругах России шла упорная борьба между сторонниками сепаратного мира с Германией и сторонниками участия России в войне до победного конца. После Февральской революции Временное правительство заявило о верности России своим обязательствам перед странами Антанты и в июне предприняло наступление на фронте, но оно оказалось неудачным. В конечном итоге участие России в Первой мировой войне закончилось подписанием (в марте 1918 года) Брестского мира с Германией.

По условиям договора, от России отходили земли Польши, Литвы, части Белоруссии, Лифляндии и Эстляндии, она должна была вывести свои войска с территории Украины и Финляндии, очистить округа Ардаган, Карс и Батум. Кроме того, большевиков обязали заключить мир с Центральной Украинской Радой, выплатить Германии контрибуцию и предоставить ей существенные торгово-экономические льготы, а также провести полную демобилизацию армии и флота.

Суммарно cоветская Россия лишалась территорий общей площадью 780 000 кв. км с населением в 56 млн человек.

Но зато этот откровенно грабительский договор дал пусть непрочную и кратковременную, но все же передышку, необходимую для спасения советской власти, для начала формирования Красной Армии, которая уже к осени 1918 года разгромила основные очаги внутренней контрреволюции.

Да, подписание такого договора знаменовало собой полную победу немецкого оружия на Востоке, но оно также сплотило страны Антанты и США вокруг единой цели, что привело к более тесному сотрудничеству и, в конечном счете, к разгрому Германии.

Историческое значение Брестского мира достаточно выяснено. Вкратце оно может быть формулировано следующими словами В. И. Ленина: «Как увидел теперь даже последний дурак, Брестский мир был уступкой, усилившей нас и раздробившей силы международного империализма».

При этом есть, конечно, и другие мнения. В частности, западные союзники отвергли Брест-Литовский договор как навязанный силой.

Британский историк Джон Уилер-Беннет в связи с этим писал:

«Когда этот договор был подписан, лишь немногие поняли его действительный масштаб и значение; а затем события стали развиваться стремительно, наслаиваясь друг на друга, подобно снежному кому, и о Брестском мире просто забыли. Однако значение подписанного в Брест-Литовске мирного договора трудно преуменьшить. Брестский мир явился переломным, поворотным пунктом исторического развития; именно от него тянулась причинно-следственная цепь событий, напрямую связанных с вопросами войны и мира и от которых зависело, в каком направлении мир будет развиваться далее».

По мнению Джона Уилер-Беннета, «подписание мирного договора в Брест-Литовске позволило большевикам устоять».

Много внимания уделял Брестскому миру известный американский дипломат и историк Джордж Фрост Кеннан. Он писал:

«Русская революция и отчуждение русского народа от западного сообщества на десятилетия вперед были частью той ужасной цены, которую заплатили народы западных стран за настойчивое