Читать книгу "НеТемный 2 - Александр Изотов"

он встречался мне уже в писаниях. Открыт трактат был на странице, где описывался Кулон Света. Можно сказать, это то же самое, что и Червонное Кольцо, только для Адептов Света. Чтобы его получить, они должны были совершить настоящий молитвенный подвиг, ну и всё в таком роде.

Мне, как Тёмному Жрецу, было неинтересно, сколько дней надо поститься, сколько жизней надо спасти, сколько золота надо пожертвовать, и сколько месяцев неустанно молиться…

Я уже видел эти Кулоны с особым символом «Н», когда убивал Жриц Света, но прикасаться к артефактам не рисковал… После смерти владельца они обычно через несколько десятков лет разрушались.

Так вот, в том трактате кратко объяснялось, что «Н» — это Небо. Кулон Света давал владельцу прямую связь с этим богом.

С удовольствием слушая рыдания смотрителя, я тогда разбил стекло, желая посмотреть, что ещё может быть в трактате. Ведь фолиант был толстым, а открыт всего один разворот.

Меня очень заинтересовали слова «прямая связь с Отцом-Небом». Ведь в наших тёмных трактатах ничего не было про какую-то там связь, а лишь описывалось, что Червонное Кольцо — награда от Бездны за верность и службу.

Страница рассыпалась, когда я попытался осторожно перелистнуть, но глаза успели запечатлеть следующую. И там было про Бездну и Червонное Кольцо, и уже знакомый рецепт из жертвоприношений для его получения… Что символ на печати — это «Б», первая буква имени Бездна.

Я так не ожидал увидеть в том трактате текст про Мать-Бездну, что растерянно выдохнул, и этого оказалось достаточно. Древнее писание рассыпалось в пыль, и её тут же унесло от моего вздоха…

* * *

И вот теперь я смотрел совсем на другую букву, украшающую верхушку перстня. Вот то же самое Червонное Кольцо, но символ совсем другой. Ни «Н», ни до боли знакомая «Б»…

Чертыхнувшись, я сразу же глянул на топорище. Мои глаза забегали по символам на древесине, а потом округлились от удивления.

Ну, так и есть, это первая буква имени Хморока на древне-бросском языке. Пусть это будет «Х».

— Светлой воды мне за шиворот… — пробормотал я, задумчиво уставившись в камни напротив.

Тугие варварские мозги с непривычки чуть ли не заскрипели, и я даже забыл, что лежу под завалами, снова представив себя в своей цитадели. В той самой, до боли привычной рабочей библиотеке, где проводил в размышлениях и в занятиях магией целые дни.

Перед глазами так и застыл тот фолиант в подземелье, который я не смог прочесть. Он был толстым… Десятки страниц, если не сотня.

Признаюсь, тогда у меня возникла шальная мысль, но я сразу её отверг. Не хватало ещё усомниться в том, что Бездна одна такая. Это могло стоить мне жизни.

Теперь же я был уверен, что та книга вполне могла оказаться бестиарием богов, с артефактами и обозначениями. С первыми буквами их имён…

* * *

Кутень вылез из топорища, поскуливая от ран. Зубы гарпии здорово его потрепали.

Недолго думая, я отправил его в сумку — там оставались пилюли огня и воздуха, которые немного могли его подлечить.

— Но только пилюли, ты понял? — строго сказал я, — Хоть один шелкопряд исчезнет, я вместо тебя гарпию заведу!

— Хам-хам-хам, — гордо заявил цербер, но в сумку всё же нырнул.

Я же уставился на Кольцо, размышляя теперь о другом. Я теперь не Тёмный Жрец, даже не Маг Тени. Когда я был последователем Тьмы, я точно знал, что нельзя одевать Червонное Кольцо раньше срока — его мощь могла убить слабака.

— Но, с другой стороны, — ухмыльнулся я, — Слабак не может получить Червонное Кольцо…

И что же делать?

Ведь я прекрасно помнил, что в моих жилах течёт особая кровь, которая при контакте с Тьмой ведёт себя довольно вспыльчиво. А Червонное Кольцо — это стихия Тьмы даже не в квадрате, а в кубе.

Кстати, вызванного огня и ярости может хватить, чтобы выбраться…

Теперь во мне боролись две ипостаси. Одна, свойственная Всеволоду, призывала к хладнокровию, требовала всё обдумать… А другая, принадлежащая варвару Малушу, заявляла, что сначала надо попробовать, а потом уже думать.

Тем более, у варвара были неопровержимые аргументы. Никто в этом мире не сможет мне объяснить, что будет, если бросс оденет это кольцо. А если я найду тех, кто может объяснить, они меня убьют, чтобы его отнять…

А ещё глыба сверху давила всё сильнее, намекая, что времени подумать не даст.

— И всё же… — растерянно прошептал я, — есть шанс погибнуть.

Где-то в толще завала раздался треск, и вся масса камней вокруг неожиданно двинулась, наваливаясь на меня ещё большим весом. Да ещё глыба напротив стала приближаться ко мне, закрывая даже расщелину внизу и грозясь меня просто раздавить.

— Ну, Хморочий ты сын! — рявкнул я, натягивая Червонное Кольцо на палец…

Кажется, я сначала ослеп от вспышки, и потом оглох. Или сначала оглох от грохота, а потом ослеп. Или это все мои внутренности раздавило?

В любом случае, вырубился я сразу…

Глава 32

Тьма горела. Я снова ощущал себя Тёмным Жрецом, отправившим душу постигать глубины Тьмы, но я впервые видел бесконечное пространство, объятое пламенем. Сверху, снизу… Огонь был повсюду, окрашивая кромешную темноту красными всполохами.

В огне гибли всевозможные твари, о существовании которых я раньше даже не подозревал, и которые больше нигде и не могли жить, кроме как во Тьме. Тут гибли и другие такие же путешественники, как я — им не повезло оказаться здесь, когда мне вдруг захотелось примерить кольцо бога.

Моя душа тоже начала гореть, боль ворвалась в каждую частичку меня… Но на пределе зрения я успел увидеть, что посреди этого огненного ада что-то светится. Оно отличалось от окружающей действительности, и выглядело чужеродным.

Что-то… что именно? Мой воспалённый от страданий разум попытался дать оценку сияющему предмету, и на ум пришло только слово «яблоко».

А потом я сгорел…

* * *

— Малуш! — меня тормошили, и это было очень больно, — Моркатова твоя стужь, очнись!

Хриплый голос сразу же заставил мой разум очнуться. Разум, но не тело.

— Северные твои ляжки, ты видишь, что у него всё обожжено⁈ Даже одежда сгорела, а ты ему когтями прямо по ожогам… Ах, ну да, у вас же там на севере, наверное, только обморожение заработать можно.

Голоса Виола и Креоны я сразу узнал. И удивился, с какой усталой и надорванной хрипотцой разговаривал бард — будто он самую малость трое суток пел и играл, разгружая при этом грузовой корабль.

Бард был прав — мою кожу жгло, будто я голышом сутки целый день провалялся на солнечном пляже. Но Виол зря ворчал на Креону. В тех местах, где она меня касалась прохладными пальцами, становилось легче.

— Пустобрёх ты, — ворчала Креона, хотя делала это без особой злости, — Лучше бы помог. Там же, у ворот, ты смог?

— Ох, детка, видит Маюн, у меня на это совсем нет сил. И вдохновения… Ты же знаешь, у нас, бардов, очень тонкая магическая натура.

— Видела я, как вы её утолщаете, — буркнула чародейка, — Целыми бочками пива и казанами мяса.

— Не без этого, — усмехнулся Виол, — Но ты рассуждаешь поверхностно… На самом деле я не могу колдовать, если струны моей души не натянуты. Там, когда я очнулся и увидел, какая ты прекрасная и женственная, лежишь такая беззащитная, и моё сердце дрогнуло…

Эх, я бы тоже усмехнулся. Креона, конечно, была красоткой, со своей северной изюминкой, но женственность не совсем гармонировала с её хриплым, будто прокуренным голосом.

— То есть как очнулся? Хорлова ты падаль, это я тебя растормошила!

— В той балладе, которую я собираюсь написать, такие мелочи ни к чему.

— Баллада? — слегка удивилась Креона.

В этот момент я открыл глаза и схватил её за руку. И вправду, мне всё лицо жгло так, что даже слабый свет, пробивающийся через листву, казался мучением.

— О, святоша, очнулся, — чародейка улыбнулась, — Или как тебя там…

Я заворожённо смотрел на свою правую руку, где на среднем пальце красовалось кольцо. Только оно казалось не надетым, а вросшим в плоть и даже прикрытое по краям кожей.

— Смердящий свет, — вырвалось у меня, а потом я сел.

Бард сидел напротив прямо на земле, и выглядел он действительно неважно. У него были круги под глазами, будто не спал несколько дней, и сгорбившаяся