Читать книгу "Длань Господня - Борис Вячеславович Конофальский"

офицер поехал вперёд, обгоняя колонну.

Да, как проехал немного, так увидал отличный алый шатёр на холме, а ещё людей под холмом, их было много.

Капитан стал приглядываться внимательно, а после, кажется, и злиться начал, он погнал коня дальше, вперёд, вперёд. И чем дальше ехал, тем мрачнее становился. Как проехал ещё сто шагов, так рассмотрел за дождём он не только шатёр роскошный, не только людишек конных вокруг него, а ещё и стройные ряды людей пеших, людей добрых, что были при латах хороших. Увидал пики длинные и алебарды. Одна рота у подножья правого холма в двести человек и одна рота на невысоком левом холме, тоже двести человек. Да ещё полсотни людей прямо за рогатками на дороге. А на самом холме, рядом с шатром — рыцари. Дюжина, не меньше. И знаменосец там же, стоит с большим стягом. Чуть наклонил его, чтобы намокшее от дождя полотнище к древку не липло, чтобы его хорошо недруги видели и друзья. И все остальные люди стоят под штандартами бело-голубыми.

Хоть и дождь идёт, люди построены, флаги развёрнуты, все издали видны.

И те, кому нужно было видеть, всё это увидали. Солдаты капитана Фильшнера и так не очень веселы были, а тут и вовсе стали шаг замедлять. И не удивительно. Они отлично видели железные ряды, считать они умели. И считали сквозь дождь. Людей у этого Эшбахта мало того, что больше в два раза, так ещё и стояли они на холмах. Ещё и кавалерия при них была.

Капитан продолжал ехать вперед, не зная ещё, что же ему теперь делать. Как брать наглеца и упрямца Эшбахта, когда солдат у того больше намного? А к нему, разбрызгивая воду из луж, скакал его помощник.

«Вот тебе и пообедал в Эшбахте», — подумал капитан Фильшнер и, стряхнув воду с полей шляпы, сказал подъехавшему офицеру:

— Остановите колонну.

— Шесть знамён, капитан, главный штандарт, штандарт кавалерии и ещё четыре. Дьявол, как же так, — начал ротмистр вглядываясь вперёд, — мы же думали, что у него сто людей!

— Остановите колонну, ротмистр, — повторил капитан, он и сам умел считать флаги, сам всё видел. — Остановите колонну и будьте тут, — он тяжело вздохнул и поехал вперёд.

***

— Никак не будет их три сотни, — сразу сказал Брюнхвальд, глазом опытного офицера оценив колонну гауптмана Фильшнера.

Они все увидали, как от колонны противника отделился всадник.

— Едва двести восемьдесят, — сказал Волков.

Может, нога, шея и всё остальное его и мучило, но глаза бывшего арбалетчика были всё ещё остры.

— Максимилиан, останетесь при знамени, Клаузевиц и Увалень едете со мной. Брюнхвальд, вы за старшего.

Волков тронул коня и тот, умный, осторожно стал спускаться с холма, передними ногами тормозя и оставляя в скользкой глине борозды от копыт.

За ним так же осторожно стали спускаться Клаузевиц и Гроссшвюлле. Они ехали навстречу капитану. Тот остановился на краю дороги и у длинной лужи стал ждать их.

— Какая встреча, — Волков снял из вежливости шлем, но так как капитан был в шляпе, подшлемник снимать не стал, — я вас видел, кажется, на смотре у графа, вы были в свите маршала?

— Да-да, — отвечал ему гауптман, отвечал не очень вежливо, словно хотел закончить этот пустой разговор побыстрее, — а ещё на балу у графа. Меня зовут Фильшнер, я капитан Его Высочества герцога Ребенрее, да продлит Господь его дни.

— Воистину! — Со всей возможной любезностью отвечал кавалер. — А меня Фолькоф. Это мои владения, добрый капитан… Фильшнер.

— Я знаю, что это ваши владения… — сказал капитан. — И мне кажется, вы знаете, зачем я здесь.

— Может, и знаю, какая разница, раз уж вы пришли, то я приглашаю вас быть моим гостем. — Волков поклонился капитану, насколько это позволял сделать доспех.

— Гостем? — Чуть ли не с удивлением переспросил Фильшнер.

— Гостем, — подтвердил Волков.

— Это так вы встречаете гостей, Эшбахт? — Капитан указал на стройные ряды солдат кавалера. — Четырьмя сотнями людей при добром железе?

— Вообще-то пятью сотнями, одной сотни вы не видите, — соврал кавалер, — а гостей я встречаю так, как они заслуживают. Недавно тут были одни гости… Из-за реки приплывали, не очень-то желанны были… Так их капитан, кажется, в реке потонул, говорят, так и не нашли беднягу.

Увалень, дурак, не сдержал смеха, едва не засмеялся в голос, слава Богу, хоть фон Клаузевиц ограничился сдержанной улыбкой.

— Никак вы осмелитесь поднять оружие на посланника сеньора своего? — Насупился капитан. Ему очень не нравился этот разговор. Он недобрым взглядом смотрел на молодых людей, что сопровождали кавалера и позволяли себе ухмылочки при серьёзном деле. И он продолжил: — Неужто дерзнёте?

— Никогда не осмелюсь, если посланник этот ко мне в гости пойдёт.

— Я не в гости к вам иду, у меня есть приказ арестовать вас и доставить в Вильбург, на суд Его Высочества. И вы, как его верный вассал, должны повиноваться его воле. Значит, и мне, как носителю его воли.

— Я, как его вассал готов повиноваться, но вот в чем препятствие, мои офицеры ему вовсе не вассалы, они злы и своенравны, не хотят, чтобы меня куда-то увозили, когда я воюю с горными безбожниками. — Вежливо улыбаясь, объяснял Волков.

— Значит, ваши офицеры не дозволят? — Недружелюбно спросил капитан.

Волков тронул коня и знаком попросил Фильшнера отъехать. Тот подумал немного и согласился.

Они отъехали и сблизились, чтобы никто их не мог ни слышать, ни видеть из-за кустов.

— Хватит, Фильшнер, — теперь Волков говорил с капитаном без всякого лукавства и глупой деликатности, — вам меня не взять, а попробуете, так… — он сжал свою великолепную перчатку из отличного железа и показал кулак капитану, — раздавлю ваших людей за час. Половина ваших солдат — дрянь, будь вас даже больше, я бы не испугался. Так вас ещё почти в два раза меньше.

— Могли бы и миром поехать, герцог милостив, простил бы вас. А так только сеньора своего злите.

— Куда? Куда мне ехать, если жду горцев со дня на день? Знаете ведь сами, с ними шутки плохи. — Тут кавалер достал из-под одежды небольшой кошелёк и высыпал часть его содержимого себе в перчатку, это были золотые гульдены. — Берите, это вам.

— Да вы с ума сошли?! — Больше удивился, чем возмутился капитан.

Он даже отстранился от кошелька, словно тот был из нечистот.

— Берите и уезжайте. — Настаивал кавалер. — Не затевайте ссору, в которой только и сможете сделать, как людей погубить. Вы же не из тех людей, что в прихоти своей готовы людей десятками класть в могилы?

— Но у меня же приказ герцога, — опять