Читать книгу "Дезертирство в Красной армии в годы Гражданской войны (по материалам Северо-Запада России) - Константин Викторович Левшин"

class="p1">Еще более слабой была пропаганда среди бывших дезертиров в запасных и штрафных частях. Одновременно нельзя было «…по слабоволию послать в Красную Армию врага, без его переагитации и воспитания…» и «нужно было любить этого дезертира как темного забитого раба, чтобы положить начало его перевоспитанию»[711]. До сведения ОКД в июне 1919 г. была доведена гневная телеграмма Л. Д. Троцкого, говорившая о том, что на Южный фронт прибывают партии дезертиров, которые «…держат себя совершенно безобразно, очевидно они не подвергались на местах достаточной чистке и политической обработке». Председатель РВСР потребовал «вдохнуть жизнь» в действия комдезертир и привлечь к ответственности окружные военкоматы, которые «…бросают банды дезертиров на голову действующей армии»[712]. Перевоспитывать же дезертиров было совершенно некому, к этому вопросу подходили недостаточно ответственно, а ведь, как упоминалось, с середины 1919 г. они стали главным источником пополнения Красной армии. В результате только за январь – март 1920 г. по Петроградскому военному округу из возвращенных в строй вновь дезертировали 6622 человек, то есть рецидив составил 10,5 %. За тот же период, к примеру, в Западном округе этот показатель составил 45 %[713]. Начальник ВГШ Н. И. Раттэль в апреле 1920 г. требовал от ОВК обратить самое серьезное внимание на политическую обработку дезертиров, необходимо было использовать каждый удобный случай и митингами, лекциями разъяснять зло, наносимое дезертирством[714].

С. П. Оликов вспоминал, что в подразделениях, которые пополнялись дезертирами, им были далеко не рады: зачем пятнать такими «воинами» нашу часть? Сдавшиеся властям дезертиры после «перевоспитания» стремились откреститься от оскорбительного штампа: «Это что, – дезертиров везут? – Сам ты дезертир… мы добровольцы»[715]. Данный автор сознательно останавливается на таком категорическом отношении: в большинстве частей, по-видимому, картина была иной, тем более что доля бывших дезертиров (в том числе неоднократных рецидивистов) неуклонно возрастала. Неприятие у «честных красноармейцев» могла вызвать скорее не идеологическая сторона вопроса, а тот факт, что кому-то удалось бежать домой и поддержать семью, а после возвратиться почти безнаказанно, в то время как они несли все тяготы армейской жизни.

Для понимания хода агитационной работы как с бывшими дезертирами, так и с красноармейцами полезно рассмотреть «Тезисы для лекций и бесед по борьбе с дезертирством». Отметим, что к моменту выхода этого материала (осень 1920 г.) все подходы и методы клеймения данного преступления, техника работы на его недопущение были вполне отточены. «Тезисы» представляли собой детально прописанный план полемической беседы лектора-агитатора с красноармейцами, состоящий из более чем двух десятков пунктов. Среди них: «Законная ненависть рабочих и крестьян к старой армии», «Красноармеец как член великой семьи трудящихся», «Затягивание войны благодаря дезертирству», «Дезертир, как всеми отверженный и презираемый» (данный тезис раскрывался в шести подпунктах, с указанием конкретных примеров)[716]. Подобные беседы должны были свестись к осознанию неизбежности наказания дезертиров, морального права государства сурово карать их. На все возможные острые вопросы и нападки слушателей политический работник должен был дать достойный ответ. Эти «Тезисы» были неким вариантом краткого «ликбеза» для малоопытных работников на местах.

Велась работа и на сборных пунктах, причем один из агитаторов, исходя из собственного опыта, выступал против этого, так как «первый вопрос со стороны пропагандируемых будет следующий: А вы сами-то мобилизованы или нет?»[717] Вообще дезертиры нередко вступали в полемику, как, например, дезертир И. Шестаковский заявил председателю 3-й РКД, что последнего самого надо послать на фронт и заменить здесь женщиной. В ходе дальнейшей «дискуссии» он прошелся по многим должностям, которые с успехом заместят представительницы слабого пола[718]. Даже признавая за собой вину, дезертиры остро чувствовали несправедливость и пытались обелить себя с той или иной степенью здравого смысла.

В письме председателя ЦКД С. С. Данилова в ЦК РКП(б) от 21 июля 1919 г. было выражено мнение, что весьма серьезную помощь в борьбе с дезертирством должны оказывать сами красноармейцы. Свою агитацию они могли бы вести при помощи составленных соответствующим образом «писем, посланий родным, знакомым, односельчанам»[719]. Их гневный голос против дезертирства был бы авторитетен для крестьян, ведь они выходцы из той же социальной среды, но в отличие от трусов сражаются за землю и свободу. Любопытны указания ЦКД от 5 мая 1919 г., рекомендовавшие для уменьшения утечек из эшелонов вливать в маршевые роты надежных красноармейцев, которые будут не только внимательно следить за обстановкой, выявлять неблагонадежных, но и сами станут «вести по теплушкам разговоры по душам о целях войны и наказуемости дезертиров»[720].

Готовясь к добровольной явке в июне 1919 г., на своем заседании Псковская ГКД постановила заказать плакаты и агитационную литературу, рассказывающие об обеспечении семей красноармейцев и их хозяйств. Пример Мировой войны показал, как важны не только собственно материальная помощь семьям мобилизованных, но и своевременное информирование о ней и о порядке ее получения. Недостаток этих сведений выливался в различного рода волнения, активные проявления недоверия к власти, общие демобилизационные настроения. Исследователям доступны некоторые образцы подобной литературы периода Гражданской войны, по которым можно судить о жанре в целом. Вопросам помощи семьям «честных красноармейцев» посвящена брошюра С. Гарина. Не скрывая проблем и трудностей, автор пытался подвести читателя к выводу об элементарной выгодности службы в Красной армии, что должно было еще более подчеркиваться контрастом с дезертирами, семьи которых такими правами и льготами не обладали. Он признавал: «Не может солдат идти с бодрым настроением в бой, когда у него неотступно перед глазами образ плачущей матери и тянущихся к ней за куском хлеба голодных ребят». Но отныне все будет (должно быть) иначе: полная поддержка хозяйствам честных воинов, а те, кто уклонился от долга по защите рабоче-крестьянской России, пусть «…платятся своим имуществом в пользу стойких бойцов за народную землю и волю»[721].

Агитационная брошюра А. М. Коллонтай «Не будь дезертиром» (Киев, 1919 г.) имела целью низвержение якобы серьезных причин для дезертирства и самооправданий беглецов. Разговор в ней построен в подчеркнуто личном, доверительном тоне: «Разве ты не знаешь, что по законам Советской Республики каждая жена, мать или ребенок красноармейца получает паек, пособие. Пока ты на фронте, твои же товарищи рабочие и крестьяне – члены Советов, заботятся о том, чтобы твоя семья не знала голода и нищеты»[722]. Важнейший аргумент – взывание к совести и стыду дезертира, а вернее – нестойкого бойца, являвшегося основным адресатом данной агитки: «Стыд за твое преступное бегство ляжет пятном на жену, на детей. Неужто не стыдно тебе будет самому перед женой, перед соседями. А что скажешь ты, когда детей твоих будут высмеивать соседские ребята за то, что их отец – дезертир