Читать книгу "Новая Жизнь 4 - Виталий Хонихоев"

— Как-то так? — говорит Накано-сама и потирает виски. На какое-то мгновение все усилия пластических хирургов, косметологов и визажистов идут прахом, маска идеального кукольного лица дает трещину, и я вижу уставшую женщину за сорок, которую так достали окружающие ее идиоты.

— Шика-сан… — говорит Накано тихим голосом и Шика вздрагивает, как от удара и втягивает голову в плечи.

— Мне мэр звонил. Пятнадцать минут назад. У нас выпуск в прямом эфире через два часа. — говорит Накано и качает головой: — через два часа! Мы не можем дать в эфир то, что засняли сегодня… по крайней мере в такой интерпретации.

— Мы … все исправим, Накано-сама… — шепчет Шика, глядя в пол. Накано смотрит на нее и снова качает головой.

— Да вы уже… наисправляли… спасибо. Фиксеры, мать вашу… ох! — она хватается за голову. Встает со своего огромного кресла, больше похожего на трон, выходит из-за стола, поверхность которого может поспорить со средним авианосцем и подходит к окну. Смотрит на расстилающийся перед ней город, видимо готовя метеоритный дождь, нашествие саранчи и семь казней египетских на головы Содома и Гоморры.

— Нам не обязательно давать это все в эфир — вставляю я, решив, что благоприятный момент настал и Накано не будет швыряться в меня пресс-папье и обливать водой из графина: — мы можем…

— Мы не можем дать это в эфир, потому что будет крик, скандал и мэра снимут. А нас вообще под ковер закатают — говорит Накано, складывая руки на груди и продолжая смотреть на город внизу: — но и не дать в эфир мы тоже не можем, просто потому что эту сцену уже выложили в сеть какие-то зеваки… качество не очень, но наши фургоны с логотипом на весь борт — видно отлично! Поэтому мы должны дать это в эфир, но с изменённым нарративом. Аааа! — она хлопает ладонью по стеклу: — терпеть этого не могу! — она разворачивается и подходи к столу. Нажимает кнопку селектора.

— Тойя! — командует она в селектор: — мне сюда этого засранца Тенджиро, кого-нибудь из связей с общественностью, юриста и этих двоих гиков сюда. Срочно! Будут упрямится — скажи, что по утроенной ставке. И напомни, кто кого в прошлый раз от полиции отмазывал.

— Кофе в термосе и таблетки от головной боли? — спрашивает голос в селекторе.

— Да. И кофе и таблетки. Но этих двоих — срочно! Прямо сейчас! И… напомни, как их там звать?

— Тоширо-кун и Исида-кун. Тоширо — толстый, Исида — дохлый.

— Ясно. — она отжимает кнопку на селекторе и открывает дверцу шкафа, за которой обнаруживается довольно приличный бар, достает оттуда пузатую бутылку и рюмку. Плескает себе в бокал янтарной жидкости. Закрывает бутылку. Долго смотрит на бокал. Со вздохом отодвигает его в сторону. Шика делает робкий шаг назад, но останавливается на месте, пришпиленная гневным взглядом эфирного директора.

— Даже не вздумай! — говорит Накано качая головой: — вот даже не вздумай! Вы вдвоем эту кашу мне заварили — примете участие в разрешении. Садись, Шика-сан и ты тоже, Кента-кун. У нас много работы… — она еще раз бросает быстрый взгляд на бокал с янтарной жидкостью и вздыхает.

Через пять минут неловкого молчания кабинет наполнился людьми в костюмах и очках, с папками и какими-то рулонами бумаги, откуда-то выкатилась белая магнитная доска, на ней тут же были вывешены графики и нарисованы схемы, секретарь Накано — Тойя-сан — выкатил тележку, на которой были несколько термосов с кофе и снэками, печенье и конфеты, бутерброды, один термос с бульоном и аптечка. Оперативность, отсутствие суеты и точность движений Тойи-сана выдавали тот факт, что все происходящее — не в новинку. Невозмутимое лицо секретаря, которое кажется говорило «это не первое мое родео, парень», суета прибывших, закатанные рукава и карандаш за ухом у юриста, расстегнутые пуговицы и сброшенные туфли (в кабинете у Накано — такой классный и пушистый ковер), появившиеся магнитные доски и маркеры, напитки и закуски и даже то, как один из пришедших экспертов — спокойно воспользовался личным туалетом Накано, который оказывается скрывался за фальшивой дверцей шкафа (там же и душевая кабинка) — все это говорило о многом. Скорость, с какой кабинет высокого начальника превратился в комнату для мозгового штурма, то, как люди обращались друг к другу — без подбодострастия, свободно обмениваясь идеями — говорило еще о большем. По просьбе эфирного директора я рассказываю о происходящем. В момент «и тут-то я понимаю, что это не те дроиды, которые мне нужны…» — в кабинет вваливаются еще двое. Эти двое отличаются от всех уже присутствующих. Если все в кабинете (включая и меня) — в костюмах, то эти двое одеты «по гражданке» — один, толстый и с точащими во все стороны волосами — в гавайской рубашке с ярко-желтыми надписями на ней, листьями пальм и цветками орхидей. Такое вот безобразие покупают и носят только туристы и только в курортной зоне, привлекая своим видом всех карманников, мошенников и прочих профессионалов обдирать приезжих. Второй, худощавый и с синяками под глазами — в черной толстовке с изображением девушки из какого-то аниме с огненным копьем в руке и призраком на заднем фоне.

— Вы видели, что в сети происходит?! — сразу же с порога говорит тот, что в гавайской рубашке: — наши фургоны там засветились! Нам никто ничего не говорит! Мы, что фильм про якудзу снимаем? А этот, гений, который Шику трахнул — он чего там делал?!

— Пфхфх! — выпучивает глаза Шика, вспыхивая красным цветом до самых ушей.

— Тоширо! — обрывает его Накано: — опять за языком не следишь?! Мы не произносим таких слов тут! Что еще за «трахнул»?! И… Шика-сан же тут!

— А что я?! Все же знают и… — тут он натыкается взглядом на покрасневшую Шику и затыкается, открывает и закрывает рот, похожий на рыбку, выброшенную на берег.

— Ээ… я… — выдавливает он из себя.

— То-кун не имел это в виду — защищает его худощавый: — он хотел сказать, что мы совсем не знаем, что там Шика-сан делала в той душевой и с кем. Мы даже записи все уничтожили… ну себе оставили и все. Мы даже не ведем журнал с кем и когда Шика-сан… зачем нам журнал вести?

— Вы еще и журнал ведете?! Накано-сама! — вопль измученной души вырывается из Шики.

— Так! Заткнулись все! — хлопает ладонью по столу эфирный директор Накано Наоки: — прекратили детский сад! У нас кризис из-за… этого вот малолетнего маньяка! — она тычет в меня пальцем: — У нас угрозы от мэра, звонки из центрального офиса и в случае, если мы поведем себя неправильно — то выбор между… как ты там сказал, Та-кун? — она поворачивает голову к юристу. Тот поправляет очки, встает и откашливается.

— Выбор у нас между сокрытием факта преступления группой лиц, а именно — киднэппинг, шантаж, вымогательство, рэкет, от двух до пяти лет общего режима. Или — угроза применения насилия, организация киднэппинга, самоуправство, линчевание, избиение и вымогательство. Организованно, группой лиц по предварительному сговору. От восьми до пятнадцати лет строгого режима.

— Нет, ну если так выбирать, тогда конечно сокрытие … — говорит тощий: — но я ничего об этом не знал! Как привлекать, если не знал?!