Читать книгу "Племянница жены - Катя Лоренц"

материальное благополучие поставишь выше человеческих чувств. Хватит говорить о ней! Поехали отмечать!

Михаил

— Папа, проходи, — Снежана отступает, пропуская Юру вперёд. Ее лицо так и светится радостью. С беременностью она стала ещё прекраснее. Я обнимаю её за талию, пожимаю Юре руку. Он хмурясь, осматривает небольшую прихожую.

— Милый интерьер, — разувается и идёт в кухню. Снежана суетится, ставит на стол пироги и греческий салат.

— Я не знаю, что ты любишь, — он достает из бумажного пакета бутылку. — Взял на свой вкус, — ставит на стол бутылку дорогого вина. Снежана краснеет, транслирует мне вопрос: расскажем? Я пожимаю плечами. Снежана садится со мной рядом.

— Давай поухаживаю за тобой, — накладывает салат Юре.

— Тогда я налью вино, — достаю два бокала и штопор, передаю Юре. — А Снежане? Вино хорошее, очень вкусное. Попробуй.

— Я не могу, — мы переглядываемся. Снежана набирает побольше воздуха в лёгкие и выпаливает на одном дыхании: — Мы ждем ребенка, — от её улыбки можно ослепнуть, она прижимается ко мне, внимательно следя за реакцией отца. Сказать, что Юра шокирован, значит ничего не сказать. Он открыв рот смотрит то на меня, то на дочь, наливает вино в бокал и залпом выпивает.

— Ничего себе новости. Поздравляю. — сухо говорит он. — Могу поговорить с дочерью наедине? — обращается ко мне. Снежана сконфужена, смотрит на меня.

— Оставишь нас?

— Ты уверена? — оставлять ее один на один с отцом не хочется.

— Да, — киваю. Я представляю, что сейчас будет. Юре явно не понравилось, что дочь ждёт ребенка от меня. Я ведь ему ровесник. Знаю, как это стремно выглядит со стороны.

Выхожу на балкон. В нашей крохотной квартирке очень тонкие стены и приватного разговора не получается. Я все слышу.

— Ты хорошо подумала? — нервы на пределе. Хочется ворваться и выкинуть его за шкирку. Рука сама тянется к пачке, чиркаю зажигалкой и затягиваюсь. — Заводить ребенка сейчас, когда у Михаила проблемы. В этой тесноте!

— Пап! Это тебя не касается. Трудности временные, он справится. Мы справимся. И у нас прекрасная квартира.

— Для двоих! Не для семьи с ребенком. Куда ты поставишь кроватку? Что будете делать, когда ребенок подрастет? Ты же красавица, молодая. Тебе выучиться нужно. Какие дети?

— Меня всё устраивает! — голос Снежаны становится раздраженным и резким. В одну затяжку докуриваю сигарету и иду к ней.

— Ты только появилась в моей жизни. Я ещё до конца не осознал, что я отец. А теперь ещё дедом стану. Не злись, Снежана. Я ведь помочь могу. Давай куплю тебе квартиру. Любую, какую только захочешь.

— Да что у тебя все сводится к деньгам! У нас все хорошо! Я никогда не приму такие подарки, пусть даже от отца. Ты не понимаешь, что таким поведением ты унизил меня, Мишу. Я просто буду счастлива, если ты будешь в моей жизни. Я жила куда в более стеснённых условиях. И ничего. Жива, как видишь.

— С тобой без толку разговаривать. Миша. Ну ты хоть будь мудрее. Уговори её, чтобы она приняла квартиру от меня.

— Мы сами справимся. Я смогу обеспечить свою семью, — кулаки сами собой сжимаются. Я всегда привык решать свои проблемы сам.

— Упрямцы! Вы стоите друг друга! — кончики губ Юры ползут вверх. — Хотя, я тебя понимаю, Миша. Я бы тоже не принял такие подарки.

— Давайте закроем эту тему. Ты лучше скажи. Понравился салат? — оставшаяся часть вечера проходит в более непринуждённой обстановке. Юра хвалит кулинарные таланты Снежаны. Рассказывает о путешествии. Снежана, пристроившись у меня на груди, слушает его с улыбкой. Лишь когда она начинает клевать носом, Юра собирается домой.

Юра обулся, Снежана целует его в щеку.

— Ой, подожди! А пирог то! Ты его так и не попробовал! — убегает на кухню.

— Насчёт развода. Я поговорил с Викой. Она пересмотрела свое отношение и обещала дать согласие на развод и не претендовать на фирму.

— Не стоило. Мы бы сами разобрались.

— Я не хотел говорить при дочери, не знаю, как она отнесётся к этому. Мы с Викой ходили к врачу. У нее психическое расстройство. Из-за развода, из-за меня. Что уехал и не звонил. Она раньше принимала антидепрессанты, а сейчас ей запретил гинеколог. Ты знал?

— Нет. Она не рассказывала, — чувствую себя идиотом. У Вики были проблемы, а я не замечал.

— Но она больше не твоя проблема. Я со всем разберусь.

— С чем? — оборачиваюсь на голос Снежаны. Она передаёт Юре контейнер с пирогом.

— Да так. Ни с чем. Спасибо, дочка. Сто лет домашней еды не ел, — он целует ее в щеку и уходит.

Пока Снежана принимает душ, пытаюсь вникнуть в соглашение о добровольном разделе имущества, присланный адвокатом Вики. Среди имущественных требований больше нет моей компании. Только салон, который она хочет оставить себе и квартиру.

Я анализирую поведение Вики. Я думал, что ее быстро меняющееся настроение было связано с гормонами и женской обидой. А все оказалось гораздо хуже. Но Юра прав. Это больше не моя забота.

Глава 17

Снежана

Мы подъезжаем к залу суда. Конечно, Миша мог приехать и один, но мне хотелось поддержать его, быть рядом.

Я отвлекаюсь на присланную отцом фотографию новостройки. Юра не бросил попыток соблазнить меня на квартиру. С одной стороны приятно, что он печется и переживает, с другой… Я не могу принять такой дорогой подарок. Я не заработала её, отец видел меня всего несколько раз. Возможно, он пытается искупить так свою вину, за то, что не растил меня, хочет компенсировать свое отсутствие деньгами. И иногда во мне мелькает нахальная мысль согласиться, но я знаю точно, Мишу это заденет. Он итак из кожи вон лезет, чтобы вернуть мне прежний комфорт. Для него необходимость самому обеспечивать свою женщину. А приняв подарок отца я обижу его. Ему итак не просто. Он собирает деньги, чтобы выкупить долю Олега. Почти вся необходимая сумма собрана.

Да разве в квартире дело? Окажись я в своей старой общаге вместе с Мишей, и то была бы счастлива. Как говорится, с милым рай и в шалаше.

Выходя из машины, Миша задирает голову, смотрит на развивающийся флаг на здании суда. Для него, как и для меня сегодня начнется новый этап жизни.

Сзади хлопает дверь машины. Мы оборачиваемся. Из красного седана выходит Вика, придерживая рукой живот.

— Здравствуй, Миша, — в глазах Вики нет больше той озлобленности на него. Такой Вики я боюсь больше, чем плюющейся ядом озлобленной женщины.

— Здравствуй, — он притягивает меня за талию.

— Здравствуй, Снежана, — она кусает губу,