Читать книгу "Сталинградская метель - Владимир Панин"

После разгрома немцев под Касторной у соседей также появился шанс совершить глубокий прорыв в тыл врага, и генерал Голиков постарался его не упустить, оставив добивание окруженных войск противника на потом. Филипп Иванович посчитал, что враг полностью сломлен и деморализован, но немцы быстро доказали командующему фронтом обратное и смогли вырваться из котла окружения. Потеряв тяжелую технику и понеся людские потери, они отошли на запад, к огромному недовольству Ставки. Незамедлительно было проведено расследование, в котором Голиков возложил вину за случившуюся неудачу на генерала Черняховского.

Молодой и амбициозный генерал, хорошо проявивший себя в обороне и освобождении Воронежа, был полностью не согласен с выводами комиссии и написал письмо Сталину. Последовало новое расследование, по окончании которого Ставка неожиданно для всех приняла сторону молодого генерала.

Александр Михайлович Василевский видел причину этого в том, что у Филиппа Голикова не было значимых успехов на посту командующего фронтом. В градации Сталина он явно занимал строку «генерал обороны», тогда как Черняховский полностью соответствовал критериям «генерала наступления».

Верховный с радостью был готов проверить молодого полководца в деле, но пока только на уровне армии. Поэтому Сталин принял соломоново решение, отозвал Голикова в Москву и назначил на пост командующего фронтом генерала Рокоссовского. Справедливо полагая, что тот найдет общий язык с энергичным Черняховским.

Учитывая сложность положения на фронте, Верховный не стал вызывать Рокоссовского в Москву, решив с ним все основные вопросы по телефону.

– Создалась благоприятная обстановка серьезно потеснить противника в восточных районах Украины и центральной России. После разгрома под Касторным немцы не успели создать прочный фронт обороны. Нужно только не упустить этот момент и, перегруппировав войска, постараться продвинуться как можно дальше на запад. Мы очень надеемся на то, что и эта задача окажется по плечу вам и вашим помощникам, товарищ Рокоссовский.

– Я и мой штаб приложим все усилия к тому, чтобы оправдать ваше доверие, товарищ Сталин, – заверил Верховного генерал, – однако понятие продвинуться как можно дальше на запад требует уточнения рубежей этого продвижения на запад. Возможно, я не владею полной информацией о положении дел на фронте, но мне кажется, что его армиям под силу продвинуться в ближайшее время на рубеж Курс – Белгород – Харьков.

– И только? – удивился Сталин. – Ваш сосед товарищ Ватутин готов идти гораздо дальше, вплоть до самых берегов Днепра и даже захватить переправы через него. Ставка полагает, что вы тоже сможете дойти до берегов Днепра в районе Кременчуга. Учитывая, что у вас или у Ватутина могут быть разные темпы продвижения, вопрос о разграничительной линии фронтов относительно Днепропетровска пока ещё не принят. Мы считаем, что этот город достанется тому, кто раньше выйдет к его рубежам, – Сталин попытался сыграть на самолюбии генерала, но его слова пропали втуне. Рокоссовский твердо стоял на своем мнении, проявляя полное равнодушие к лестной славе освободителя не только Днепропетровска, но и Кременчуга и Полтавы, вместе взятых.

– Мне не хочется давать вам пустых обещаний, не имея полной информации о положении дел фронта, товарищ Сталин. Прошу понять меня правильно. Давайте вернемся к обсуждению этого вопроса после моего вступления в должность, – попросил Рокоссовский, и Верховный охотно с ним согласился. Отлично уловив, что несогласие с его мнением – это обоснованная позиция, а не какой-то сиюминутный каприз.

– Хорошо, товарищ Рокоссовский. Вступайте в должность, входите в курс дела, но прошу вас не откладывать решение этого вопроса.

Появление на фронте Рокоссовского совпало с удачным наступлением. Подвижная линия немецкой обороны была прорвана сразу в нескольких местах, и, не сумев отразить натиск советских войск, гитлеровцы вновь стали откатываться на запад.

Особенно повезло армии Черняховского, которому Голиков отвел второстепенное направление. Новый комфронта не стал менять задачу армии генерала «бунтаря», так как у генерала Кинжала не было времени для перекройки планов и задач соединениям фронта. К тому же Рокоссовский хотел посмотреть командарма в деле, и молодой генерал его не разочаровал.

Удар его армии удачно пришелся в стык двух немецких дивизий, и подвижные танковые соединения Черняховского с легкостью провали оборону противника. После чего командарм преподнес приятный сюрприз, проявив самостоятельность в решении тактических задач. Реквизировав все грузовые машины своей армии, генерал посадил на них пехоту и вместе с артиллерией двинул их вместе с танками.

Успех не заставил себя ждать. Уже к исходу второго дня наступления армии Черняховского без боя был освобожден город Щигры, а ещё через два дня Курск, один из главных рубежей наступления, отмеченный Рокоссовским в разговоре со Сталиным.

Не обошла госпожа Удача своей милостью и армии фронта, наступающие на его левом южном фланге. Они также смогли прорвать немецкую оборону и стали быстро продвигаться на запад, гоня перед собой остатки армий венгров и итальянцев. Вскоре ими были освобождены города Старый Оскол, Короча, Обоянь и Белгород.

Немцы пытались оказать сопротивление советским войскам в виде заслонов на пути их движения, но все их попытки оказались напрасными. Умело используя танковые соединения, комдивы и комполка обходили их с флангов, под угрозой окружения заставляя гитлеровцев в панике отступать. А если враг не сдавался, они уничтожали его мощными лобовыми атаками, переломав и раздавив орудия, намотав на свои гусеницы кишки их расчетов.

Слушая победные реляции командующего фронтом, Ставка в своих приказах хвалила комфронта, его командармов и весь личный состав победоносных соединений Воронежского фронта, не забывая при этом ставить перед ним все новые и новые задачи, торопя продолжить свое движение на запад, пока противник не пришел в себя и не наступила весенняя распутица, чье начало синоптики предсказывали в первой половине марта.

Особое внимание было приковано к самому южному краю фронта, его успехам придавали важное политическое значение. Не успели соединения 69-й армии освободить город Волчанск, как на командарма и командиров 270-й стрелковой дивизии и танковой бригады обрушился наградной дождь в виде орденов Богдана Хмельницкого различных степеней.

Этот боевой орден был специально изготовлен для награждения освободителей Советской Украины. Никита Хрущев, вновь став всесильным партийным владыкой на Украине, священнодействовал, осуществляя массовое награждение освободителей этим чисто украинским орденом.

Узнав, что советские войска вступили на земли Харьковской и Запорожской области, он буквально завалил Сталина просьбами поехать на фронт для вручения орденов в боевой обстановке.

– Это такое важное политическое событие! – пафосно восклицал Никита Сергеевич, заглядывая в глаза Сталину. – Бедная Украина ждала его целых два долгих года и, наконец, дождалась!

Верховный Главнокомандующий сочувственно кивал ему, однако, помня настоятельную просьбу Мехлиса держать Никиту подальше от фронта, отказал Хрущеву в поездке. Сказав, что маленькие города – это совершенно не тот уровень для лидера первого секретаря ЦК компартии Украины.