Читать книгу "Хорошие собаки до Южного полюса не добираются - Ханс-Улав Тюволд"

Прежде чем начать рассказ, фру Торкильдсен в зеленом платье подошла к камину, на котором по какой-то загадочной причине снова стало тесновато. Она слегка выпила, но только чтобы соответствующим образом настроиться. Интерес фру Торкильдсен к «великой истории о том, как в Антарктике помечали территорию» особенно обостряется после бокала драконовой воды. Без драконовой воды в организме фру Торкильдсен рассказывать не желает, а когда драконовой воды переизбыток, то говорить она не в состоянии. Легкая, едва заметная одурманенность необходима, и как раз сейчас фру Торкильдсен дошла до кондиции.

– Тут тридцать девять собак, Шлёпик, – проговорила она. И в том, как она произнесла мое имя, мне почудилась какая-то таинственность. – Это если верить Торвальду Нильсену.

– Вы ждете, что я спрошу, кто такой Торвальд Нильсен?

– Кем он был. Торвальд Нильсен был заместителем Шефа.

– Номер два, – с ледяной иронией заметил я, но фру Торкильдсен пропустила ее мимо ушей.

– Перед экспедицией на Южный полюс Нильсен совершил две с половиной морские кругосветки. Ты только представь!

– И поэтому его можно считать хорошим человеком? – спросил я с ехидцей.

Впрочем, я стараюсь себя вести как добрая собака, иначе сказал бы что-нибудь об отношении фру Торкильдсен к мужчинам вообще, будь то отцы, сыновья или любовники. Не говоря уж о бороздящих далекие моря капитанах. Но я промолчал. И не пожалел об этом. На мой вопрос я так и не получил ответа, но ведь каждый из нас вполне может оставаться при собственном мнении, верно?

– На борт поднялось на семьдесят семь собак меньше, чем на момент прибытия в Антарктику, – рассказывала фру Торкильдсен, – меньше трети всех собак, участвовавших в экспедиции, включая и тех, что пошли на корм рыбам. И среди тридцати девяти собак, поднявшихся на борт судна, одиннадцать побывали на Южном полюсе. И вот они уплывают прочь от огромной ледяной шапки, по которой англичане, решившие обойтись без помощи собак, до сих пор бредут к своей смерти. Но с историей дело обстоит так же, как и с подвигом: в ней важно стать первым. А когда ты оказываешься перед выбором, в чем стать первым, то ты выбираешь первенство в истории.

– Постараюсь запомнить, – кивнул я.

Шеф сидел в своей каюте, писал историю победителей и чувствовал старый добрый страх оказаться последним – тот самый страх, который, как ему казалось, он оставил в брошенной на Южном полюсе маленькой палатке. Что Шеф, высекающий историю, как он сам полагал, в камне, но на самом деле на льду, думал о проигравшем эту гонку, никто не знает.

Госпожа Снуппесен родила восьмерых щенков, по четыре каждого пола. Половину оставили в живых, по два каждого пола. Бултых! Бултых! Бултых! Бултых! И все на этом. Фру Торкильдсен поставила на пол четырех новых собак.

– Сорок три, – сказала она, что, на мой вкус, прозвучало неплохо.

А потом она добавила четыре бумажные фигурки на каминную полку.

Сойдя на берег, когда «Фрам» после долгого и непростого рейса причалил в Тасмании, Шеф телеграфировал всему миру о своем подвиге. Заодно участники экспедиции избавились от небольшой кучки собак. Собак убивать не стали, просто продали в рабство какому-то жалкому империалисту, любителю Антарктики. Его вряд ли пришлось долго искать.

Все одиннадцать побывавших на Южном полюсе собак поплыли дальше, когда «Фрам» двинулся через Тихий океан к Буэнос-Айресу. Шефа на борту не было: тот отправился в одиночку на пассажирском судне, инкогнито и с фальшивой бородой!

– Он не изменился, видишь! – Фру Торкильдсен не упустила возможности уколоть его: – И на Южный полюс отправился, наврав, и домой тоже.

– Если бы обоняние у вас, людей, было менее убогое, то на уловку с фальшивой бородой вы бы не купились, – позволил себе заметить я, – так что сами виноваты. И что, кстати, он забыл в Буэнос-Айресе?

Надумал танго потанцевать?

Там, в этом портовом городе, жарком и влажном, команда Шефа распалась. Сам он уже двигался своей дорогой, задыхающийся в объятиях славы, которая будет душить его всю оставшуюся жизнь.

Ложь почти раскрыта, но все еще жива: «Фрам» пока что на пути к Северному полюсу. Эта версия – единственное, благодаря чему Шефа, в том числе официально, не заклеймили лжецом. Правда же заключается в том, что если «Фрам» куда и движется, то на дно морское. Полярная шхуна, которой давным-давно следовало бы сняться с якоря и пойти дальше, находится в порту, а на борту у нее гниют приготовленные для Северного полюса запасы продовольствия.

Покорившие Южный полюс собаки по-прежнему живы. Одна из них возвращается в Норвегию, а вот остальные представляют собой проблему. А что люди делают с проблемами? Отодвигают их подальше, с глаз долой. Держат взаперти, если им это удается. И с полярными собаками случилось именно это.

Собак держали в буэнос-айресском зоопарке, жарком и влажном. Руководство охотно согласилось позаботиться о собаках – за определенную сумму. Поэтому там они и остались.

– На этом путешествие закончилось, – сказала фру Торкильдсен.

– В зоопарке?

– Они умерли, – сказала фру Торкильдсен, – от всяких болезней.

– Каких болезней?

– Шлёпик, я не знаю. Считается, что кто-то из собак подхватил чумку и заразил ею остальных.

– И что, на этом все?

– Пожалуй, да.

– То есть, объехав весь свет, открыв последнее не открытое место на земле, они сгнили от болезней в вонючем зоопарке?

– Что он вонючий, это достоверно не известно, но в целом да, – ответила фру Торкильдсен, – все, кроме одной. Из побывавших на Южном полюсе собак выжил один пес. Его звали Полковник.

Полковник выделялся на общем фоне еще там, в Кристиансанде, когда собаки, сытые и довольные, готовились впервые подняться на борт «Фрама». Не ведая, что великий праздник живота вот-вот закончится, большинство из них покорно позволили перевезти себя на шлюпке к шхуне. В шлюпке они сидели по двое, некоторые, разумеется, вели себя спокойнее других. Времени это заняло немало, однако такой способ перевозки представлялся наиболее разумным. Находившиеся на шхуне моряки успевали принять и привязать уже поступивших на борт собак, а сидящие в шлюпке члены экспедиции тем временем составляли представление о своих четвероногих спутниках.

Одним из тех, кто сидел в шлюпке, был Линдстрём. Еще там находился Оскар Вистинг, знаток собак. Никто другой из команды Шефа не управлялся с гренландскими собаками так же хорошо, как Оскар Вистинг. Собаки беспрекословно слушались его, все, кроме рыже-бурого дикаря, который никак не желал залезать в шлюпку. Если бы на него не надели намордник, он бы просто-напросто загрыз гребца, но когда пса все же усмирили, он попытался улизнуть. Прыгнул за борт и поплыл прочь. Вот вам и первая зарегистрированная попытка к бегству из экспедиции на Южный полюс. Оскар Вистинг бросился следом за собакой.