Читать книгу "Копья и пулеметы - Александр Бушков"

Тем временем Большая Игра переместилась на Кавказ. Английская агентура начала проникать туда и установила связи с горцами-мятежниками из адыгских племен, участвовавших в войне с русскими под предводительством имама Шамиля. Английские разведчики Лонгуорт и Белль прожили среди адыгов два года (1837–1839). Мало того, к адыгам тайком приезжал секретарь английского посольства в Константинополе Уркварт, персона интересная и зловещая. Полное впечатление, что с головушкой у него было не все в порядке: историки давно отметили прямо-таки параноидальную страсть Уркварта выискивать «русские заговоры» и «руку Петербурга» там, где их изначально не было и быть не могло. В это трудно поверить, но русскими агентами он считал революционеров Лайоша Кошута и даже Мадзини. Логика была проста: они организуют революции, а усмирять их приходят русские войска. Значит, тем самым помогают русской экспансии, тут и гадать нечего. Своеобразный был деятель…

Но вредил России качественно, засылая на Кавказ свою агентуру. Осечка у него произошла только со знаменитым английским путешественником (и изрядным авантюристом) Ричардом Бертоном, которого Уркварт хотел отправить на Кавказ, чтобы изучить обстановку. Однако Бертон, узнав, что ему, знаменитости, предстоит выполнять роль рядового агента, отказался, не выбирая выражений.

Агентурной работой Уркварт не ограничивался – поставлял людям Шамиля оружие и военных специалистов обучать мятежников более современной тактике ведения боя.

Потом начался сущий детектив. Россия ввела блокаду береговой линии Черноморского побережья Кавказа под предлогом чумного карантина. Англия особой активности не проявила – тогдашний премьер-министр Пальмерстон придерживался довольно либеральных взглядов, а вернее, трезво смотрел на вещи. Английский историк пишет о нем: «Пальмерстон придерживался того принципа, что не стоит использовать внутренние проблемы другой империи. Если бы британцы поддержали кавказские племена, это могло бы дать повод русским поддержать недовольных в Индии. Если вы встаете на этот путь, поддерживая мятежников против своего врага, то оказываетесь в неловком положении. Поддерживать мятежников в другой империи было крайне опасно. Это орудие, которое могло обернуться против вас самих».

В общем, скорее уж не либерал, а трезвомыслящий политик.

Но попробуйте вы остановить Уркварта… Осенью 1836 г. в своем доме он разработал план отправки из Константинополя на Кавказ британского торгового судна «Виксен» (в других источниках его называют «Викторией») – якобы с грузом соли, а на самом деле с оружием и порохом. Исключительно по своей собственной инициативе – настолько увяз в кавказских делах, что на Лондон не оглядывался нисколечко. Это была еще и масштабная провокация. Чтобы надавить на Пальмерстона, по мнению Уркварта, державшегося слишком мирно. Уркварт прекрасно понимал: довольно велики шансы, что «Виксен» задержат, а это будет хорошим поводом для шумной кампании в английской прессе, той, что настроена особенно антироссийски. Что, в свою очередь, может подтолкнуть Пальмерстона к более жесткой политике.

Шхуну «Виксен» захватил у кавказского побережья русский военный бриг «Аякс». Контрабандный груз англичане уже успели выгрузить, но русские нашли твердые доказательства, что груз был, что он состоял из оружия и пороха, что он был передан горцам. Шхуну конфисковали и включили в состав Черноморского флота под названием «Суджук-Кале».

Как Уркварт и рассчитывал, сходные с ним по взглядам газетчики подняли шум до небес. Ругали «мягкотелого» Пальмерстона, а еще больше Россию, посмевшую – невероятная наглость – на своей территории захватить перевозившее контрабанду английское судно. Во время парламентских дебатов по этому поводу депутат Этвуд заявил предельно цинично: «Суть вопроса не в том, имеет ли Россия право владеть побережьем, а в том, выгодно ли это нам. Британские интересы превыше законов и справедливости, ибо они и есть законы и справедливость».

Яснее и не скажешь. Многие аплодировали и одобрительно орали. Англия потребовала немедленного возврата судна – что Россия сделать отказалась. Ситуация накалилась настолько, британские «ястребы» так неистовствовали, что в России всерьез ожидали объявления войны Англией. Николай вызвал в Петербург из Новороссии генерала Муравьева и сказал: «Не полагаю англичан столь глупыми, чтобы начать войну из-за этого дела; но если б они ее затеяли, то тебя я первого пошлю с войсками в Проливы, почему надо держаться в этой готовности, чтобы можно было выступить в 24 часа. Все зависит от быстроты. Ты поедешь морем, а между тем часть твоего корпуса выступит сухим путем, и мы эту часть усилим твоими резервами и запасными батальонами. Если же б англичане вздумали сюда показаться, то ручаюсь, что ни один из вышедших на берег не сядет обратно на суда. Вот будет случай заслужить Георгиевских крестов и нижним чинам, и офицерам. Тебе надо будет действовать вместе с Лазаревым, душа в душу».

Тем временем расшумевшиеся английские «ястребы» малость охолонули. В отличие от них, штатских болтунов, британские военные были настроены гораздо пессимистичнее и на успех не рассчитывали нисколько. Русские войска были буквально в двух шагах от Проливов, а британские еще предстояло доставлять туда за тридевять земель. Черноморский флот был силен и пребывал под командованием деятельного и способного адмирала Лазарева. Военная техника обеих держав находилась практически на одном уровне: у англичан еще не было ни флота военных пароходов, ни нарезных ружей. И союзников не было: Австрия и Пруссия недвусмысленно дали понять, что вмешиваться в эту авантюру не будут, и то же самое заявил французский король…

Англичане всегда любили воевать чужими руками. Свои армии пускали в ход разве что тогда, когда речь шла об особенно крупной выгоде или серьезной угрозе английским интересам: Канада, Индия, Наполеоновские войны. Во всех остальных случаях выпихивали вперед кого-нибудь нанятого. Бисмарк, человек умнейший, как-то хорошо сказал об этом. В точности не процитирую, но смысл таков: английская политика в Европе всегда в том и заключалась, чтобы найти дурака, готового подставлять бока за английские интересы. Сейчас таких дураков не нашлось, не помогло и английское золото, так что Пальмерстон на войну не решился, сыграл отбой, видя, что шансы на успех ничтожны: в Проливах стояла эскадра Лазарева, а на берегу дислоцировался в полной боевой готовности тот самый десятитысячный корпус Муравьева, к которому могли быстро подойти подкрепления…

(Между прочим, «Аякс» прихватил шхуну отнюдь не по случайности. Русская разведка отлично работала в Константинополе еще с Петровских времен, а то и раньше, и уж кто-то, а Уркварт, здешний резидент английской разведки, пребывал под постоянным наблюдением. Информацию о предстоящем рейсе «Виксена» русские получили с того самого совещания в доме Уркварта – в его окружении несомненно были информаторы.)

Вся эта английская возня с мятежными горцами была отнюдь не пакостью ради пакости, а важной деталью Большой Игры. Если бы Шамилю удалось захватить власть в Дагестане, Чечне и еще нескольких горных районах, от Черного моря до Каспия сплошной полосой протянулся бы «буфер», надежно отрезавший Россию от Грузии, Армении, Азербайджана, Персии и Турции, где, несомненно, хозяйничали бы англичане. В игре была и экономика – куда же без нее? По тем местам издавна, еще со времен Великого шелкового пути, проходили важные торговые маршруты, тянувшиеся до Китая…